От «Еврейского государства» Теодора Герцля к «Окончательному решению еврейской проблемы». Израиль Колин

Скопление эмигрирующих евреев, которых притягивает очевидная безопасность, равно как и движение, возникающее среди местных евреев, купно подействуют тогда, вызывая бурную реакцию. И ничего нет проще подобного заключения. Но что я не желаю кого-либо огорчать, говорю только на основании известных, обоснованных данных, да позволено мне будет объяснить ниже, коснувшись предварительно тех возражений и той вражды, которые могут возникнуть ко мне среди евреев, живущих в данную минуту при благоприятных условиях. Насколько это, конечно, касается частных интересов, представители которых чувствуют себя удрученными исключительно вследствие ограниченности своего ума или трусости, то мимо них можно пройти только с презрительной насмешкой, ибо интересы бедных и притесненных значительно важнее. Но я постараюсь разъяснить каждому подробно его правоспособность и выгоду, желая предотвратить возможность какого-нибудь ложного представления, из-за которого, например, евреи, пользующиеся теперь всеми благами и преимуществами хорошей жизни, могли бы потерпеть некоторый вред, если мой план будет приведен в исполнение. Серьезнее будут возражения, что я препятствую ассимиляции евреев там, где хотят привести ее в исполнение, и мешаю дальнейшей ассимиляции там, где она уже совершилась, настолько, насколько я, как единичный писатель, в силах изменить или ослабить ее. Это возражение возникнет главным образом во Франции, хотя я жду его и в других местах, но я хочу прежде всего ответить именно французским евреям, так как они представляют собой самый наглядный пример.

      Как сильно я ни преклоняюсь пред индивидуальностью, которая создает выдающихся граждан: художников, философов, изобретателей или полководцев, равно как и общую историческую группу людей, которую мы называем народом, как сильно, повторяю я, я ни преклоняюсь пред индивидуальностью, я все-таки не противлюсь и не оплакиваю ее исчезновения. Кто может, хочет или должен погибнуть, тот пусть погибает, но индивидуальность евреев не может, не хочет и не должна погибнуть. Она не может погибнуть потому, что внешние враги ей препятствуют, не хочет погибнуть, – что она доказала в течение 2000 лет в целом ряде притеснений, и, наконец, не должна погибнуть, что я попытаюсь доказать в этом сочинении многим евреям, потерявшим, по-видимому, уже всякую надежду. Целые ветви еврейства могут отпасть или умереть, но само дерево останется жить.

      Если таким образом некоторые или все французские евреи будут протестовать против только что сказанного, так как они уже ассимилировались, то я им очень просто отвечу, что это дело их мало интересует. Вы – французские «израэлиты», превосходно, а дело, которое я предлагаю, касается исключительно евреев. Таким образом, вновь образующееся движение в пользу основания еврейского государства, о котором я говорю, так же мало повредит французским «израэлитам», как и ассимилированным евреям других стран. Напротив, все мною предложенное принесет им только пользу, да, только