Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница (сборник). Сьюзен Коллинз

дальше, доктор Эвердин?

      – Думаю, можно помазать средством от ожогов. От инфекции оно ведь тоже помогает. Потом забинтуем.

      Так я и делаю. Когда нога обмотана белыми чистыми бинтами, все кажется не таким уж страшным. На фоне стерильной повязки край трусов выглядит ужасно грязным. Там наверняка полно микробов. Я достаю Рутин рюкзак.

      – Возьми, прикройся. Надо постирать твои трусы.

      – Я не против, если ты увидишь меня голым.

      – Значит, ты такой же, как мама и Прим, – отвечаю я. – А я против, ясно?

      Я отворачиваюсь и смотрю на ручей, пока в воду не шлепается комок. Должно быть, Питу стало получше, раз он уже может бросать.

      – Кто бы мог подумать, что особа, убивающая одним выстрелом, так щепетильна, – рассуждает Пит, пока я при помощи двух камней стираю трусы. – Все-таки зря я тогда не дал тебе мыть Хеймитча.

      Морщу нос при воспоминании.

      – Он тебе что-нибудь присылал? – спрашиваю я.

      – Ничего, – отвечает он. Потом продолжает, как будто слегка ревниво: – А что, тебе присылал?

      – Да, лекарство от ожогов, – говорю я почти виновато. – И еще хлеб.

      – Я всегда знал, что ты его любимица.

      – Любимица? Да он меня на дух не выносит.

      – Потому что вы с ним слишком похожи, – тихо говорит Пит.

      Я прикусываю язык: сейчас не самое подходящее время оскорблять Хеймитча, а именно это я и собиралась сделать.

      Даю Питу поспать, пока сушится одежда, а под вечер легонько трогаю его за плечо. Ждать дольше я не решаюсь.

      – Пит, пора уходить.

      – Уходить? – удивляется он. – Куда?

      – Здесь оставаться нельзя. Может, ниже по ручью мы найдем укрытие, и ты там отлежишься.

      Помогаю ему одеться и встать. Его лицо бледнеет, как только он опускает вес на больную ногу.

      – Идем. Ты сможешь.

      Пит не может. Мы проходим около пятидесяти ярдов по дну ручья – при этом Пит все время опирается на мое плечо, – и, кажется, он вот-вот потеряет сознание. Я усаживаю его на берегу. Ободряюще похлопываю по спине, осматривая окрестности. О том, чтобы забраться с ним на дерево и думать нечего. Что ж, могло быть и хуже. В некоторых скалах есть углубления, почти пещеры. Пока мы шли, я приметила одну из них ярдах в двадцати вверх по ручью. Когда Пит снова способен встать, я наполовину веду, наполовину тащу его туда. Конечно, хотелось бы найти что-нибудь более подходящее, но придется довольствоваться этим. Мой союзник совсем обессилел. Он белый как бумага, задыхается и весь дрожит, хотя еще только начало холодать.

      Я насыпаю на пол пещеры сосновых иголок, разворачиваю спальный мешок и помогаю Питу в него забраться. Даю ему две таблетки и немного воды, однако от еды он отказывается. Лежит и смотрит на меня, пока я пытаюсь замаскировать вход в пещеру стеблями вьющихся растений. Получается ужасно. Зверя, может, и удастся обмануть, но человек сразу сообразит, что к чему. Злюсь и срываю все обратно.

      – Китнисс, – зовет Пит. Подхожу, поправляю волосы, падающие ему на глаза. – Спасибо, что нашла меня, Китнисс.

      – Ты