Продаются роли!. Роман Шабанов

рассредоточилась как упорядоченные атомы, в которых попала частица инородного вещества. Зашевелилась, стала более агрессивной и от того более непредсказуемой.

      – Вот сволочь! – закричал верзила, который казался Ивану собратом по уму. – А ну мордуй его.

      – Без устали! – поддержал человек с колесом.

      И стена двинулась. Гусеница выпучила свои бугорки, и стала похожа на стену из подушек, образованные выпуклыми лбами, щеками, животами и грудью, которая выпирала объемной дугой. Она издавала чавкающий звук, как будто уже разминала вершинный край жвала, где располагались суровые зубцы.

      – А ну стоять! – закричал Иван. – Остановились!

      Стена замерла, чавкающий звук прекратился. Ветер трепал одежду и был единственным в тот момент одушевленным. Мост, казалось, качнулся и потревожил серый поток с грубым металлическим стуком.

      – На колени! – продолжал неистовствовать парень.

      – Что? – едва ли не хором прошуршала толпа.

      – Я за себя не отвечаю, – горланил он, не сходя с места – Лежать, мать твою!

      Трое из толпы упали на камни, четверо присели. Остальные смотрели на них, не понимая их трусости, хотя у самих дрожали поджилки.

      – Вы должны лежать, – раздавался голос. – И никто, слышите никто не будет вякать. Лежать!

      Те, кто лежал, потянули за собой сидящих, а те, в свою очередь, стоящих, хотя те уже тоже стали приближаться к земле, чувствуя нездоровый климат и подступивший к горлу страх, мешающий дышать.

      – И если кто сдвинется, – рвал связки Иван, – запомнит меня надолго. Я буду его…

      – Не надо, – закричал долговязый ребенок.

      Народ лежал на берегу, как отдыхающие, примостившие свои усталые тела в тень под мост, и только напряженность в их телах ломала равновесие послеполуденного времени, когда солнце устает жарить и висит в небе, заглядывая в циферблаты прохожих, ожидая своего вечернего побега.

      – Хорошая была пьеса, – пронеслось в голове у Ивана. – Спасибо, драматург. Кто же это написал? Ей богу не помню. Наверное…не помню.

      Иван шел и чувствовал, как мост приглашает его пройтись, а небо приказывало своим подданным не дуть слишком сильными порывами, чтобы легкий налет свежести создавал положительные эмоции. Но в его груди рокотала та энергия, которая была сегодня запущена, и подожженный фитиль прошел часть пути, сгорая с удовольствием, выделяя максимум возможного, не оставляя ни капли.

      Сцена 4

      Пошли вы

      Дорога выложена асфальтом, а асфальт – это довольно крепкое образование, смесь щебня, песка и минерального порошка. Чтобы вынести постоянное давление, идущее со стороны машин, воздуха, погодных непостоянств. Чтобы терпеть лихачей и спокойных водителей, едущих в тишине под звуки соприкосновения колес с щербатой неровностью или насквозь промасленные кислотными звуками рейва, считающие, что истинный автолюбитель – он и музыку выбирает непростую. Если даже и без машины.

      Иван шел против встречного движения. В лицо хлестал ветряными клочками ветер. Он доносил