Картофельная яблоня (сборник). Алена Дашук

Махорычу яркий пакет с аляповатой картинкой – голая девица в обнимку с ягуаром на капоте спортивной машины. В пакете сладко позвякивали бутылки и банки. Махорыч принял подношение ослабевшими от неистовой благодарности руками.

      – Звать-то тебя как, мил человек?

      – Павлов Андрей Семёнович, – официально представился господин.

      – Андрюха, значит! – почему-то обрадовался Махорыч. Потом смутно вспомнил, что так звали его сына. Но тут же забыл. – Ты, Андрюха, не сомневайся. Во век не забуду! Вона в том доме я живу. Квартира номер 105. Если надо чё, ты заходи!

      Павлов пожал Махорычу руку. Сам, первый протянул большую холёную кисть. По щекам Махорыча стекла ещё одна благодарная слезинка. Андрей Семёнович сел в огромный серебристый автомобиль и махнул через стекло Махорычу. Машина медленно отползла от бордюра, а пьяный и счастливый Махорыч ещё долго стоял на мокром от дождя асфальте, глядя вслед удаляющимся огонькам. Если бы сейчас его попросили ради таинственного Павлова броситься под колёса приближающегося рефрижератора, он сделал бы это, не раздумывая.

      Павлов неспешно вёл своего серебристого железного «коня» сквозь вечерние огни. Второй раз встречаться с Махорычем не придётся. Несчастный алкоголик и без того теперь будет вспоминать его до конца своих бесполезных дней. Это люди делят себеподобных на первый сорт, второй и пересортицу. Для Павлова же истина была одна: живая душа – она и есть живая душа.

      Сейчас надо было заняться другим. Андрей Семёнович набрал на сотовом номер Ирины. Она с мужем сегодня собиралась в театр. Билеты на спектакли заезжих знаменитостей были раскуплены за несколько месяцев до гастролей. Труппа давала представления на старояпонском языке. Трудно представить, чтобы в городе набралось столько знатоков специфических традиций загадочной Азии. Зато цена билетов была астрономической. Для большей половины зрителей этот факт был решающим. Выложить такие деньги на культурное мероприятие – значило позиционировать себя, как человека не только успешного, но и не лишённого определённой утончённости. Это был некий акт, демонстрирующий свою принадлежность к кругу избранных. И при чём здесь, скажите, душераздирающие, но неясные в силу языкового барьера страсти на сцене?

      – Добрый вечер, – пролил в трубку бархатистый баритон Павлов.

      – Здравствуйте, Андрей Семёнович! – Голос Ирины Николаевны зазвенел от радостного возбуждения.

      – Позвонил узнать, какие у вас новости. Результаты уже известны?

      – Просто не знаю, как вас благодарить! Антоша принят на ура. Все от него в восторге! Преподаватель, принимавшая экзамен, сказала, что у него чистейший лондонский выговор. Она не верит, что язык он учил в России! – Ирина засмеялась счастливым смехом. Ей не терпелось вывалить все добрые вести на голову репетитора своего сына. Ведь это его заслуга. Ему, наверняка, будет приятно.

      Сын Ирины Николаевны Антон был вялым и ко всему равнодушным семилетним увальнем. Поздний ребёнок, он вызывал в родителях то