Покинутый. Василий Баранов

до Омска подвезешь? Со мной старик. Не видит он ничего. Ему тяжело идти.

      – Садитесь. Чего уж там. Довезу. – Видать и вправду есть Бог. Не оставил на дороге.

      Завертелись колеса. Дорога побежала вперед. Хорошо в кабине. Сидишь, а деревья и столбы мимо торопятся.

      – В Омск то зачем? – Завел разговор Сашка, водитель. – По врачам? Там врачи хорошие. На глаза операции делают.

      – От Омска, – ответил Артем, – мы дальше поедем. На юг. Там есть один хороший врач. Нам бы к нему попасть. – Врач, думал Артем, самый лучший, если верить Новому завету. Лечил всех, а они на него донесли. Сдали совету «лекарей». Синедрион, кажется, назывался. Наши больные тоже не прочь донос настрочить.

      – Дело хорошее. Многие в Германию ездят или в Израиль. Там медицина еще лучше. И мне когда придется о докторах думать. У водителей часто с поясницей бывает плохо. Издержки профессии. Наши мужики, что постарше, говорят, ты, Сашка, по молодости не чувствуешь. Время придет, всякими мазями будешь спасаться.

      – До старости, как молодой, будешь бегать. – Откликнулся Матвей. – Минуют тебя боли в спине.

      – Хорошо бы. Мне жена зимой в спину сок редьки втирала. Заботится. У мужика спина, особо в постели, большая помощница. Ты к жене со всей любовью, а тут радикулит и прихватит.

      Так и болтали они всю дорогу. Сашка довез их до железнодорожного вокзала.

      – Тут вы, мужики, сами решайте, каким поездом ехать. Бывайте. – И уехал.

      Вокзал. Люди приезжают и уезжают. Полны своих тревог, радостей, ожиданий.

      – Как, Матвей, пойдем искать гостиницу? – Артем слышит, диктор объявляет отправку очередного состава. – На тихом полустанке сойду через десять минут. Поезд умчится с тобой. А искры, вылетая из топки паровоза, гаснут у столбов. В глазах твоих тревожных вспыхивают слезы, а губы шепчут: что мне делать без тебя.

      Чуть покривились губы, дернулось лицо. Срывается голос.

      – Любишь. Ты мне сейчас мокроту разведешь. Возьми себя в руки, парень.

      – Любил. Поздно слезы лить. Не для меня журчат ручьи, звеня алмазными струями. Там дева с черными бровями. Она растет не для меня.

      – Артем, рано себя хоронишь. Все у тебя будет. И встретишь свою красавицу. Другую. Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа. Кто изгоняет добрую жену, тот изгоняет счастье, а содержащий прелюбодейку – безумен и нечестив. Ты не гнал ее, сама ушла. Не жалей о том. Найдется еще добрая жена. И войдет счастье в дом твой. А сейчас пойдем. Дел у нас еще много. После будешь, как красна девка кукситься. Кто наблюдает ветер, тому не сеять; и кто смотрит на облака, тому не жать.

      – Пойдем. Спросим у людей, где найти гостиницу. Остановимся там. Потом подумаем о билетах, чтоб на юг уехать. – Артем сбросил с себя печаль. Надо и о дне сегодняшнем думать.

      – Вот и ладно. Передохнем денек. Нас никто не гонит, никто не торопит. – По голосу Матвей чувствует, спутник его одолел в себе боль дня текущего.

      О гостинице