Земля от пустыни Син. Людмила Коль

областях бывали сильные погромы. Но мы всегда все знали заранее: приходил частный пристав и говорил, что завтра будет погром. Мы прятали ценные вещи и сами уходили прятаться, а когда погром заканчивался, возвращались.

      Таня сидит на диване и слушает историю, которую ей рассказывает бабушка.

      Кое-что она уже знает, конечно, потому что Маргарита Петровна любит рассказывать семейную историю, но каждый раз в ней появляются новые детали.

      – Я была очень самостоятельная! Я считала, что женщина равноправна с мужчиной. В то время этим многие увлекались. И когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сбежала из дому с молодым человеком.

      – Разве это было возможно тогда в еврейских семьях? Я читала, что соблюдались патриархальные законы.

      – Не могу сказать, что у нас была патриархальная семья. Вот у Майи Михайловны – да, была настоящая патриархальная семья. Говорили между собой только на идише. Ее мать никогда не садилась за стол вместе с отцом: он ест, а она стоит рядом и подает ему. Отец надевал талес – некоторые говорят «талит», – молился, посещал синагогу. Он стал потом каким-то деятелем в московской синагоге, вокруг него всегда собирались религиозные евреи. А когда он умер, пришло столько людей, что заполнили весь двор. И даже после его смерти к нам в дом еще долгое время приходили евреи.

      – Зачем?

      – Бедных было много. Звонок в дверь, я открываю, а там стоит человек, ничего не говорит, просто стоит. Значит, нужно накормить.

      – И что же вы делали?

      – Как что? Кормила, конечно; сажала за стол и кормила хотя бы хлебом и чаем. Он крошки со стола соберет – и в рот. Голодных много было в то время. А при жизни отца Майи Михайловны сколько их приходило!

      – Майя Михайловна никогда не рассказывает, какие у нее были родители…

      – Для нее вообще ничего значения не имело никогда. У нее на первом месте была учеба, потом карьера, – бабушка хихикает, – театры, развлечения, подруги. Она не знает, как готовить еврейскую еду, и вообще готовить не умеет. Мои родители, конечно, праздники отмечали, отец соблюдал обряды, но для него это не было главное. А вот уже мои братья Талмуд, например, не изучали и полностью порвали с религиозными традициями. Они участвовали в революции. Отец этого не одобрял, но кто из них его слушался? А я работала медсестрой во время гражданской войны.

      – Но ведь вы были замужем?

      – К тому времени уже не была.

      Маргарита Петровна, чувствуя, что нашла в Тане благодарную слушательницу, воодушевляется и начинает рассказывать историю своей молодости.

      – Понимаешь, я влюбилась в сына раввина. Оба мы были молодые, красивые, познакомились в кружке, который посещали тогда многие молодые люди. И оба были неверующими. А так как мой отец хотел выдать меня замуж только за богатого купца, то однажды я попросту ушла из дому – бежала с ним, и мы стали жить вместе, в свободном браке. Это тоже было модно. Отец сказал, чтобы я больше не возвращалась, что он меня никогда не простит. Через девять месяцев родился Николай Семенович. Мы