Капли звездного света (сборник). Павел Амнуэль

не слышу. Расчет – это нотная запись, которую нужно суметь сыграть, чтобы она стала симфонией. И к тому же Бугров… Его сугубо практический подход сбил меня с толку. Я сидел за столом, сжав голову ладонями, думал, вспоминал…

      Все кончилось очень быстро. К началу мая я мог сказать, как поют звезды. И именно в тот день, когда на горизонте впервые зазолотился Арктур, Одуванчик сообщил новость: меня отчислили. За систематические прогулы и неуспеваемость. Меньше всего я думал, что этим кончится. Одуванчик был философски спокоен, мне даже казалось, что он доволен, – избавился от нерадивого студента. У него был вид человека, который довел до конца трудное дело.

      Я позвонил Олегу, не застал его и поплелся на городскую базу обсерватории. Шпакова не было и там, и я сидел на диване, смотрел в потолок, злость прошла, и до меня начала постепенно доходить мысль – я уже не студент. Почему? И что же теперь будет?

      – Это, Владимир Сергеевич, экспонат из музея истории астрономии, – сказал Олег, возникнув будто из-под земли. Рядом с ним стоял худощавый низенький мужчина – директор обсерватории.

      – Зайдите ко мне, – сказал Владимир Сергеевич и пошел, а Олег остался и смотрел на меня с любопытством посетителя зоопарка.

      – Давно не виделись, – сказал он. – С чем тебя можно поздравить?

      – Меня отчислили, – сообщил я.

      – Знаю, – спокойно сказал Олег. – Мне звонил Антон Федорович. Что ты намерен делать?

      Я пожал плечами.

      – Сейчас для тебя лучший выход – работать у нас. Потом, если захочешь, можно будет ходатайствовать о восстановлении.

      Директор разговаривал по телефону, и мы сели у длинного стола, на котором стояло чучело белки с орехом в лапках. Владимир Сергеевич убеждал кого-то передать обсерватории недавно реставрированный памятник старины. В старой части города было много таких сооружений, построенных несколько веков назад. Некоторые были довольно красивы, особенно после реставрации. Я не без удивления узнавал, что покосившийся домишко с дырявым куполом – бывший дворец визиря, а кусок кирпичной стены с бойницами – остаток крепости четырнадцатого века. Была в старом городе баня, от которой никто не ждал сюрпризов, но и сюда недавно явились строители, что-то подправили, убрали мусор, и появилась табличка: «Обсерватория XV века. Охраняется государством». Поговаривали, будто построил обсерваторию ханский сын, считавший, что тайны неба интереснее земных. Как называл своего сына могучий хан: ненормальным или вольнодумцем? А может быть, романтиком?

      – Сергей Ряшенцев? – сказал директор, положив трубку. – Мы говорили о вас с Олегом. Вот, – он кивнул на телефон, – скоро нам нужны будут люди. Пропаганда астрономических знаний – дело важное. – Директор переглянулся с Олегом и заключил: – Но вам, судя по всему, это не подойдет… У вас здоровое сердце? – неожиданно спросил он.

      – Как будто…

      – Тогда вот что. В районе плато Оленьего у нас есть станция по наблюдению космических лучей. Станция новая, полуавтомат. Работают наблюдатель, техник