Фархад и Евлалия. Ирина Горюнова

я позвонить вам завтра?

      – Да.

      Под козырьком тускло освещенного подъезда его черты казались нарисованными углем размашистой рукой художника. Лала скользнула рукой по его щеке, задержав ее на миг дольше, чем хотела сама, и зашла в подъезд. Замерла перед почтовыми ящиками и энергично взбежала наверх, к лифту. В крови бушевал адреналин.

      Она стояла у окна и курила. Ощущалось некое внутреннее беспокойство. Пару дней назад, проходя мимо сносимой пятиэтажки с ее разверстыми внутренностями, Лала подумала, что человеческие отношения похожи на дом: строят его долго, с любовью, кирпичик к кирпичику, а разрушают – в один миг. Впрочем, не всегда. Иногда разрушение длится годами. Начинается с незначительных размолвок и недомолвок, с легкого недопонимания, которое потом растет и растет, превращаясь в душащий ком, постепенно занимающий все пространство… А от маленьких порезов, царапин, зазубринок тянет сбежать куда-нибудь и забыться, окунуться в громокипящее веселье и бесшабашность. А потом настает такой миг, когда начинаешь свободу ценить больше отношений. Когда устаешь от предсказуемости, лени, выверенного маршрута. Когда тянет превратиться в вечного странника, шаг за шагом открывающего новые земли, в некоего блуждающего романтика в погоне за недостижимой мечтой. Покорители новых земель с обветренными лицами и сердцами, полными жажды приключений, – они близки по духу, и только с ними можно шагать в ногу. Не привязываясь. Не обманываясь. Лишь немного увлекаясь. До поры. Пока не станет горячо и не начнет припекать. Тогда, чувствуя близкое дыхание преисподней, начинаешь улепетывать. Быстро-быстро. И без оглядки. А сейчас у Лалы появилось странное ощущение: будто всю ее осыпали звездной пылью, и она такая невесомая, что шагни из окна – и полетишь…

      Но тут опять включается аналитический мозг, начинающий сигнализировать: «Аларм! SOS!» Надо разложить эмоции по полочкам, вспомнить про приемы пикапа, отследить варианты НЛП, которыми тебя пытаются подснять. Горячему южному скакуну понадобилась на время породистая самочка? Ну что ж. Можно и поиграть, вот только забываться не стоит. Может, у него там, в Иране, уже штук семь жен и бессчетное число младенцев обоего пола!

      Раздрай между двумя состояниями нарастал, и Лала полезла в буфет за коньяком. Налив немного янтарной жидкости в пузатый бокал, девушка села за компьютер и набрала в поисковике «Фархад». «Фархад и Ширин» – предложила поисковая система, и Лала кликнула на открывшуюся ссылку. Это оказалась сказка. И, как это часто случается, о трагической любви. Прочитав ее, Лала рассердилась: «Не надо нам тут дурных предзнаменований» и пошла спать.

      Почему-то именно после встречи с Лалой Фархаду вспомнилось его детство. Игры на футбольном поле с мальчишками, когда он приходил домой грязный, с царапинами на коленях, в изодранных штанах, но счастливый до невозможности. Мать его не ругала, только укоризненно вздыхала и отправляла в хамам – мыться. Вспоминал ржавый безколесый автомобиль, в который он и его друг Асфан забирались и представляли, как едут в кругосветное путешествие. Заигрывались до того, что Фархаду и впрямь чудились незнакомые дома, минареты, люди, а иногда и дикие звери в пустыне.