Крылья для демона. Евгений Орлов

Уважаемый, закурить?.. – Рома зацепил очередного прохожего – невзрачный семьянин перепрыгнул по кирпичам на другую сторону. Рома глазами уничтожил жертву. – Что за горы, блин!

      Артем показал лестницу.

      – Срежем?

      – А куда деваться? – Ромка начал взбираться; рассыпавшиеся ступеньки зияли арматурой, леер покосился и грозил обвалиться. Отпыхтев положенные метры, они перевалились через край. Артем прочитал табличку.

      – Дробь один, – цифры едва различимы сквозь ржавчину. Первый этаж гостинки стыдливо зашорен фанерой, там, где ее не хватило, чернеют провалы без рам. Грязь под стеной усыпана бычками, шприцами и гандонами. Тощенький кот унижено клюет раскисший хлебный мякиш рядом с мокрыми голубями.

      – Гарлем! – хихикнул Рома.

      – Третий – последний, – Артем кивнул на зарешеченный ларек (судя по концентрации мусора – сосредоточие распутства). Колдобины, обогнув желтую коробку, вели к остальным центрам зла. – Нам туда! – Они обошли «крейсер», вдоль бордюра досыпали усталые машинки, на стеклах – богатый осадок сажи. Белеет шпаклевкой левый бок Тойоты Корона. Ромка прислонился к тонированному стеклу.

      – Засранец?

      – Гаденыш, – согласился Артем.

      – Спит, сученок.

      – Спит….

      На третьей дроби таблички не было; половину фундамента заняло телогреечное граффити: «Рима, блядь, я люблю тебя. Кукс». Ромка достал из спортивной сумки банку от болгарских огурцов, взболтал спортивное питание. Проходящая мимо бабулька подозрительно посмотрела, лупоглазый пикинес солидарно залаял, спрятавшись за хозяйку. Время двигалось к восьми, на работу потянулись заспанные жильцы. Артем поколебался.

      – Разбудить?

      – Да ну его, – воспротивился Ромка. Заметил мохнатого мужичка. – Уважаемый, есть?..

      Мужчина спрятался под воротник.

      – …закурить! – выдохнул Ромка, через плевок – заключил. – Черти!

      – Рожу свою в зеркале видел? – усмехнулся Артем.

      – Нет у меня зеркала, – буркнул Ромка, поискал бычок побогаче. Выругался. – До фильтра высасываю!.. Эй, шкет, есть закурить?

      – Нате! – парнишка лет одиннадцати протянул мятую пачку «Беломора». Ромка уважительно выудил папиросину, отвесил мальчишке шутейную затрещину.

      – Не кури! – козленочком станешь… – Шкет обижено закусил губу, выругался издалека, как заправский грузчик. Ромка помял папиросу меж пальцев.

      – Травокур…

      – Что? – не понял Артем.

      – Гашишем за версту несет, – объяснил Ромка, закинулся куревом. Артем поморщился – едкий дым выгнал слезу. Второй волной из подъезда выбрались студенты, да дремучие маргиналы. Если первые растворялись в тумане, то вторые, потолкавшись у ларька, возвращались с баллонами «быдлопива». Рассаживались здесь же, вдоль бордюра, глотали из горла и делились бухими радостями. Меж серых мужчин затесалась потрепанная сучка неопределенного возраста и количества использований.

      – Да, ты че, Фома, тема такая….

      – Гы-гы-гы….

      – Да говорю, он черт!

      – И бабки у него есть….

      – Че за тема?

      – А он че?

      – Ни че, попутал….

      Артем брезгливо отвернулся.

      – Счастье…

      – Да ладно – хорошо пацанам! – Ромка, захихикав, переспросил. – Тема, а ты смог бы с той – за тысячу?

      – Идиот.

      – А за сто.

      – Тысяч?

      – Ну.

      – Иди в жопу.

      – Не пускают…. А я бы смог.

      – Пустить? – Артем покосился на шайку; дама цвела застарелым «фонарем».

      – Болван, – буркнул Ромка, покосился на «Корону». – Епть, Засранца разбудили…

      Женя Рядов лупал глазами через запотевшие окна. Опустилось стекло, опухшее лицо недовольно скривилось.

      – Пришли?

      – Нет, – хохотнул Ромка.

      – Я сейчас… – Рядов выбрался из автомобиля, потянулся. Дешево полез обниматься. – Привет-привет. – Он хлопнул Артема по плечам, как крестный отец сицилийского клана, хотя сам еле доставал до них головой. – Привет-привет… – Маргиналы были поражены, даже «археолог» у мусорного контейнера замежевался. Рядов остался в образе. – Есть тема. – Он деловито извлек барсетку, хлопнул дверью. – Юрич просил помочь…

      Подъезд застила тьма, лампочки горят с третьего этажа – по одной на длиннющий коридор: ряды, ряды железных дверей. Ромка поделился впечатлением.

      – Как в СИЗО.

      – Ага, – подтвердил Рядов, хотя там не бывал. Пятый этаж…

      – Здесь? – Артем огляделся – чем ближе к небу, тем чище. Четыре лампочки висят над картофельными ящиками. В конце, у балкончика, пепельница из консервной банки. На корточках курит пожилой мужчина: вполне себе, токарь или моряк – чистая майка и трикушки со штрипками. Тянет подгоревшей яичницей, хныкает