Фиалковое зелье. Валерия Вербинина

и стала ожидать, когда доставят заказ.

      – Может, перекинемся в карты? – спросил Добраницкий, потирая руки.

      – Раскладывай пасьянс, – осадил его Балабуха.

      Август, который, как и все азартные игроки, ненавидел пасьянсы, подскочил на месте.

      – Шутить изволите, господа! Пасьянс! Да чтоб того, кто эти пасьянсы придумал…

      Но тут, щекоча ноздри райским ароматом, в зал вплыл жареный гусь на подносе, который несла ловкая русоволосая девица в подоткнутом фартуке, и Добраницкий сразу же забыл обо всем на свете. К его разочарованию, девица подошла сначала к Гиацинтову. Мало того, что она по несколько раз вытерла все его приборы, так плутовка еще собственноручно отрезала ему самую лучшую часть гуся, после чего не поленилась сбегать еще и за вином, напрочь проигнорировав при этом усатого артиллериста и голубоглазого поляка. Раз десять спросив, не нужно ли чего еще господину, и получив наконец заверения в том, что, если что-то понадобится, ее непременно позовут, девица удалилась, покачивая бедрами и то и дело оглядываясь на Владимира. Добраницкий и Балабуха только ошеломленно переглянулись.

      – И чем он их берет? – проворчал артиллерист, принимаясь за еду. – Не пойму!

      Однако он вскоре забыл о своей обиде, потому что токайское и в самом деле оказалось самого лучшего качества и золотом искрилось в бокалах.

      – Ну, за что пьем? – спросил Балабуха, поднимая бокал.

      – За нас, – просто предложил Владимир. Добраницкий от избытка чувств только согласно кивнул.

      – Господа, – громогласно заявил гусар за соседним столом, – предлагаю всем присутствующим выпить за императора Фердинанда, да хранит его бог! Гип-гип, ура!

      Гиацинтов поморщился и отставил бокал. Балабуха, ничего не заметив, залпом опрокинул свой и одобрительно крякнул.

      – Недурственно, – объявил он, принимаясь за гуся.

      – А вы что же не пьете? – спросил раскрасневшийся гусар у Владимира. – За императора Фердинанда, сударь!

      Владимир спокойно улыбнулся.

      – Простите, сударь, но я не подданный его величества. И вообще, у меня совершенно другой император.

      – А-а, – вызывающе протянул гусар. – Вот оно что! Значит, нашим императором вы брезгуете?

      – Почему брезгую? – удивился Владимир. – Я ему не подданный, с какой стати мне пить за него?

      Август замер, держа в руке недопитый бокал. Как человек, побывавший во множестве передряг, он первым почувствовал, что разговор плавно скатывается к банальной ссоре, а ссоры в те времена имели обыкновение заканчиваться очень и очень плохо.

      – Сударь, – вспыхнул гусар, – вы невежа!

      Глаза Владимира сузились.

      – А вы, сударь, попросту пьяный дурак, – не сдержавшись, выпалил он.

      И тут в гостиничном зале наступила тишина. Слышно было только, как чирикает под потолком воробей, несколько минут назад влетевший в распахнутое окно.

      – Так, – сказал гусар в пространство. – Это, сударь, серьезное оскорбление.

      – Не знал, что правда так оскорбляет, – парировал Владимир.

      –