Эффект безмолвия. Андрей Викторович Дробот

раздумывал он медленными глотками. – Но что-то не вяжется радость убийства с образом хорошего персонажа, каким я являюсь. Значит, я тоже зло, но зло для зла…»

      Нежное потрескивание возникло в его голове, будто уши, собирая разнополярные заряды атмосферного электричества севера, а может и шептания северных душ, разряжались в глубинах мозга диковинной азбукой морзе. Так приходило к нему вдохновение. Он схватил ручку и вывел:

      Как долго я ждал, мрачно маясь, -

      Плоть незримая – тень от ночи.

      И входили в меня, облегчаясь,

      Кто захочет, кто захочет…

      Он перечитал и усмехнулся: «неплохо, неплохо, но если бы не тот случай в юности, до сих пор бы пивом увлекался, а писать бы точно не мог, точно».

      ***

      Сковорода

      «Глубокое познание некоторых тем сродни генеральной уборке квартиры или даже очистке выгребных ям. Надо слишком любить чистоту, чтобы идти на такие подвиги».

      Тетя Люда, яркая энергичная женщина проводила отпуск в собственной квартире, на первом этаже, у окна в сторону подъезда. Тамбур облюбовали неизвестные

      для отправления естественных нужд. Они не вредили ни ее квартире, ни ее личному имуществу, но запах, если принюхаться, был, а лужи в тамбуре, которые она порой замечала, отравляли ее жизнь, будто неизвестные мочились не в тамбуре, а прямо на нее. Так иногда случается: общественное становится личным, по-прежнему оставаясь общественным – сердце болит, душа съеживается, а воздуха не хватает.

      Она не знала, что сделает, увидев писуна, не знала, как угадать его тайные намерения, но она знала, что зло нужно покарать. И как-то на исходе летнего дня к ее подъезду перекрестным шагом направился незнаемый ею молодой человек со скоростью достойной пассажира, спешащего к отходящему поезду. Его, конечно, могли подгонять и жгучая весть, и разгоревшаяся страсть, но его повадки, схожие с повадками мужа, торопливо влетавшего в туалет, посеяли у тети Люды подозрения.

      Уперев лоб в оконное стекло, она проводила неизвестного пытливым взглядом, затем оттолкнулась от подоконника, инстинктивно побежала на кухню и схватила неглубокую чугунную сковородку…

      Квартирная дверь открылась тихо, без щелчка запорного механизма и скрипа несмазанных петель. Темная глотка подъезда не подрагивала от шагов, как это бывало при поглощении ею жильца или гостя.

      Понятливо сжав губы в мстительную линию, тетя Люда в тихих тряпочных тапках скользнула на лестничную площадку и неслышно поплыла вниз по ступеням к тамбуру, по мере приближения все яснее улавливая звук бьющейся о твердь жидкости, отчего ее сердце колотилось все сильнее, пока, наконец, не ударило в голову.

      В тамбур она выскочила рывком. Спиной к ней, прикрыв телом угол, стоял мужчина роста достаточного, чтобы тетя Люда могла дотянуться сковородкой до его затылка.

      Краткий звук прерванного колокольного звона выскользнул из-под чугуна, смявшего жирные волосы чужака. Тетя Люда отдернула сковородку, как обычно снимала ее с конфорки, чувствуя, что блюдо