Хронокорректоры. Кирилл Мамонтов

без остановки, когда я только проснулся. Часа за полтора до тебя. Не помнишь, какая станция следующая?

      – Вроде бы из больших должны быть Новосокольников, Дно, а дальше – Царское Село… На таких скоростях к утру будем в Питере.

      – К утру? Паровоз пройдет весь путь, не заправляясь углем и водой?

      – Даже не знаю… Самому хочется сойти на берег.

      Гога подал умную идею. Скорее всего, паровоз поставят на бункеровку. Вот на этой-то остановке и надо будет осторожненько покинуть вагон – якобы по нужде. Иначе как бы не пришлось ночью прыгать со ступеньки в снег с риском напороться на опасные острые предметы…

      Воображение принялось подбрасывать еще более мрачные варианты, однако вновь появился товарищ Адам, пригласивший Мамаева и Левантова пройти за ним. Утешало лишь, что не было приказа оставить оружие в вагоне.

      Впрочем, от пистолетов их освободили простейшим способом – Подвойский любезно предложил снять верхнее платье. Браунинг Романа остался в кармане дубленки. Левантов, скинув шинель, собирался повесить кобуру на гимнастерку, но Дзержинский протянул руку, отобрал ремень и спросил доброжелательным голосом:

      – Где раздобыли парабеллум?

      – В последних боях германца сильно побили. Снял с дохлого офицера.

      Железный Феликс расстегнул кобуру, вытащил длинноствольный пистолет, зачем-то рассмотрел фабричное клеймо, одобрительно кивнул. Затем снова вложил парабеллум в деревянную коробку, но не вернул Георгию, а повесил ремень на спинку своего стула и предложил товарищам садиться.

      Подошел Сталин, приветливо улыбнулся (знаем мы, чем твои шуточки-улыбочки кончаются, забеспокоился Роман) и осведомился:

      – Не откажетесь с нами отобедать?

      Незнакомый мужик в кавалерийском мундире принес большую кастрюлю, из-под крышки которой выбивался ароматный пар. Поставив кастрюлю на стол, кавалерист ушел, но вскоре вернулся со стопкой тарелок, ложками и буханкой хлеба – опять-таки черного. В следующий заход на столе появились миска соленых огурцов, стаканы и большая бутылка с прозрачной жидкостью. Хотя на бутылке не было этикетки, Рома предположил, что в стеклянном сосуде находится водка, и угадал.

      – Угощайтесь, товарищи, – пугающе ласково произнес Дзержинский.

      Борщ оказался жиденький. Роману досталось полкартофелины, кусок сала и немного капусты. Учитывая время и место действия, не так уж плохо. Сталин предложил выпить за успешное выполнение важного задания революционного Советского правительства. Водка шершаво, как жидкий напильник, полилась в гортань, напомнив «Московскую» провинциального розлива или «Сибирскую», появившуюся на прилавках незадолго до Олимпиады.

      Худшие опасения Романа сбылись молниеносно. Умудренные подпольным опытом большевики-конспираторы непринужденно превратили застольную беседу в основательный допрос. Даже странно, что они так поздно решили выведывать подробности темного прошлого подозрительной парочки.

      Первым попал в обработку Левантов.