Свет. Испытание Добром?. Юлия Федотова

Йоргена. Сразу стало ясно, что ланцтрегер Эрцхольм далеко не последний человек в королевстве. Двери всех домов и ворота всех замков были для него открыты. Хозяева гостиных дворов и трактиров были рады услужить ему бесплатно (к неудовольствию экономной реоннки Лизхен, он этим принципиально не злоупотреблял и расплачивался сполна). Скромных сельских лошадок, купленных в первый день побега, они давно уже сменили на эффектных гельтских скакунов, лишь немногим уступающих знаменитым гартцам. (Кони эти непонятно с какой целью были приписаны к Южному гарнизону Ночной стражи, и Йорген одолжил их исключительно ради друга Тиилла, сам он в лошадином вопросе был крайне неприхотлив и не имел ничего против смирных животных из Эдельмарка.) Часто по дороге ему случалось обнаружить непорядок, и он являлся к местным властям с обвинением, типа почему у кладбища ограда проломлена и охранные символы на ней затянуло мхом, почему на дубу болтается висельник, уже расклеванный воронами («Откуда вы знаете, чем он у вас занимается по ночам, может, уже на охоту выходит?»), почему опустевший дом у дороги не заселен и не сожжен стоит («Гайстов под собственным боком плодите!»). В таких случаях альтесты[11], бургомистры и даже трегеры местные, солидные дядьки средних лет, начинали в панике лепетать оправдания и клятвы давать, что все будет исправлено немедленно.

      – Ага, исправят они, как же! Знаю я их! Так и будет висеть покойник, пока ближайшую деревню не выест подчистую, тогда, может, и раскачаются! – злился Йорген, покидая очередную сельскую управу, городскую ратушу или замок. – Юг есть юг. Не видели они большой Тьмы, вот что я вам скажу… Идемте, сожжем его, что ли, сами. На этих олухов надежды никакой.

      И шли, и жгли, и за этим общественно полезным трудом постепенно добрались до столицы, весь переход от Ягерда занял шесть дней.

      Она вынырнула из вечернего тумана, величественная и прекрасная на фоне розового морского заката. Высились остроконечные башни, подымались зубчатые стены, флаги трепетали на шпилях крыш. Домов было так много, что весь город из конца в конец не обойдешь, пожалуй, и за целый день. Сгустившиеся сумерки окрасили строения в синий цвет, и желтыми огоньками светились бесчисленные окна, создавая ощущение особого уюта, которое не могли разрушить даже тревожные крики крупных птиц, стаей кружащих над городом.

      – Красота! – Любуясь пейзажами родины, Йорген покрутил головой, потянул носом свежий соленый воздух. – Люблю! – Но тут же поспешил оговориться: – Хотя у нас в Норвальде лучше!.. Эй! Кто в карауле?! Заснули вы, что ли, там? Отворяй ворота, мы на конях в калитку не пролезем!

      Из маленькой боковой башенки высунулась физиономия караульного, ничуть, надо заметить, не заспанная, а вполне даже бодрая и боеспособная.

      – А кого там еще на ночь глядя шторбы несут? Ба-а!!! Да никак это ваша милость, господин фон Раух, на коне верхом! С ума сойти! Ни в жисть вас верхом не видел… Эй, парни! Давай все сюда! Гляньте, чё делается –

11

От нем. Alteste – староста.