Лишний Пушкин. Анатолий Андреев

чего жизнь становится «однообразна и пестра», хаотична): причина эта – возникшая на основе природных собственно человеческая потребность «расположить действия в определённый порядок», устранить хаос и обрести разнообразие и многокрасочность в порядке. Потребность отдать себе отчёт в «порядке», в целесообразности действий, придать жизни смысл, вырвав её из бездумной колеи раз навсегда заведённого «обряда» – это значит начать рассуждать. «Отступник бурных наслаждений» впервые противопоставил «ум» – «чувствам», осознав фатальную, трагическую непримиримость этих двух сфер единого человеческого существа. «Остывание», «охлаждение», «угасание» чувств – это симптом пробуждения сознания.

      Онегин стал думать, мыслить, в нём в полную силу заговорило начало величественное противоположное комическому – вот главное событие духовной жизни героя, приведшее к благотворному в одном отношении и губительному – в другом внутреннему кризису. Именно в это время с ним подружился автор, дрейфующий параллельным жизненным курсом, которого впечатлил именно «резкий, охлаждённый ум» (в то время, правда, ещё в реликтовом сочетании с «невольной преданностью мечтам»).

      Условий света свергнув бремя,

      Как он, отстав от суеты,

      С ним подружился я в то время…

      ………………………………………..

      Обоих ожидала злоба

      Слепой Фортуны и людей

      На самом утре наших дней.

      Пушкин гениально воспроизвёл ситуацию пробуждения Евгения ото «сна», подчеркнув одновременно монотонность однообразно-пёстрой жизни (чувственные потребности ориентированы на калейдоскопическую пестроту, но в основе её лежит однообразие: диктат потребностей) и назойливость монотонности, преобразующейся в тревожный сигнал, напоминающий звон недремлющего брегета. Стилевые возможности романа в стихах позволили сделать это с лаконичным изяществом. Весь «пёстрый» день Онегина сопровождается «однообразной» рифмой:

      Пока недремлющий брегет

      Не прозвонит ему обед, на котором:

      И трюфли, роскошь юных лет,

      Французской кухни лучший цвет.

      Продолжение обеда:

      Ещё бокалов жажда просит

      Залить горячий жир котлет,

      Но звон брегета им доносит,

      Что новый начался балет.

      Мотив настойчиво продолжается и в «уединенном кабинете»:

      Всё украшало кабинет

      Философа в осьмнадцать лет, где он

      Одет, раздет и вновь одет…

      Отголоском звучит:

      … в цвете лучших лет

      Среди блистательных побед… [13]

      Но ситуация пробуждения была запрограммирована ещё раньше и на ином стилевом уровне: она содержится уже в семантике имени и фамилии главного героя, давших название всему роману. Вспомним: автор думал о том, как назвать героя в контексте размышлений о «форме плана» произведения (кстати,

13

Непомнящий В.С. Поэзия и судьба. – М.: Советский писатель, 1983. – С. 263–264.