Лекции по теории литературы: Целостный анализ литературного произведения. Анатолий Андреев

стороны, эта интеграция содержит в себе все уровни сознания – от обыденного до философского. «Сверхчувственную» природу духовности можно передать только в образе; образ же для своего воплощения требует особых стратегий целенаправленного художественного отбора личностных проявлений, закрепляемых в стиле.

      Именно в таком ключе понимаемое художественное произведение и является предметом исследования в литературоведении.

      При этом объектом исследования, нравится нам это или не нравится, становится вовсе не литература, а конфликт типов управления информацией, конфликт между «образным» и «понятийным» мышлением – между психикой и сознанием, строго говоря; еще точнее: между отношением приспособления и отношением познания, которые и создают ту самую информационную структуру. А эти отношения являются строительным материалом духовности личности.

      Отсюда новая актуальность императива: хочешь понять литературу – разберись с личностью.

      Какие духовные компоненты личности несут решающую художественную нагрузку?

      В этой связи хочется затронуть проблему, казалось бы, частную, которая в целостном контексте приобретает универсальный характер (и это относится ко всем без исключения проблемам литературоведения). Проблема называется критерии художественности (к ней мы обратимся в свое время в ином контексте – см. раздел 11).

      Поскольку качество духовности определяет параметры эстетические, а не наоборот, то критерии художественности складываются из оценки плана содержания (в частности, философии нравственности) и связанного с ним плана выражения (стиля). Именно в этом видится гарантия объективности критериев. Старая, но вполне целостная, формула «Красота – Добро – Истина» получает свое научное обоснование.

      Правда, в свете тотальной диалектики эта формула обнаруживает в себе множество нюансов. В частности, художественная практика показала, что Красота, относительно автономный компонент триады, обладает самоценным потенциалом выразительности. Вместе с тем, Красоту невозможно отлучить от смысла радикально (от суммы смыслов, организованных системно).

      Принцип «диалектическая многомерность идей определяет качество их выражения» становится научным критерием художественности. Чем глубже смысл – тем своеобразнее стиль.

      Получается неслыханное: литературоведение, не имея на то никаких исключительных философских полномочий, должно если не обосновать универсальный характер духовных ценностей (для этого надо изменить предмет исследования и превратиться в философию нравственности), то опираться на вполне научную версию, которая совершенно недвусмысленно обосновывает универсальный (sic!) характер духовных ценностей. И упомянутая уже тотальная диалектичность методологии обязывает литературоведение заниматься вопросами нелитературоведческими, которые имеют исключительную важность именно для литературоведения.

      Получается: целостное