Княжна Тараканова. Эдвард Радзинский

умирающий старик.

      Григорий Орлов, развалясь, сидит на диване. У него сломана нога. Екатерина заботливо подает ему бокал с вином на серебряном подносе.

      Григорий выпил, поставил бокал на поднос, с усмешкой оглядел играющих. И вдруг нежно обратился к императрице:

      – Как думаешь, матушка, достаточно мне месяца, чтоб с престола тебя сбросить, коли захочу?

      Наступила тишина. Екатерина побледнела, молчала.

      И тогда Кирилла Разумовский, продолжая игру, сказал как ни в чем не бывало:

      – Что ж, наверное, оно и так, Григорий Григорьевич… Только и трех дней не прошло бы, как мы бы тебя вздернули!

      Панин засмеялся, улыбнулась и Екатерина – светски, будто ничего не произошло.

      Поняла тогда, что сильна уже не одними нами…

      И опять он видел торжествующее лицо Григория.

      – Наша взяла, Алеша, дотерзал я ее, пойдет за меня замуж. Все как мечтали мы с тобой. Завтра князя Воронцова посылает к старику графу Алексею Разумовскому. Указ подготовлен – объявить его Императорским высочеством. Чтоб тайный брак его с Елизаветой сделать явным. И тем дорогу к нашему с Катериной браку проложить. Она говорит: прецедент нужен… Но Воронцов против, и Панин против, и Кирилла Разумовский… Езжай с Воронцовым, Алеша. Боюсь одного его пускать. Ведь к царству идем, брат…

      Воронцов и Алексей Орлов поднялись по мраморным ступеням Аничкова дворца. Вошли в залу.

      У горящего камина, спиной к ним, сидел старый граф Алексей Разумовский. Он сидел сгорбившись, смотрел в огонь. На коленях у него лежало раскрытое Евангелие.

      – Мы пришли от государыни, – начал Алексей.

      – Не трудитесь, молодые люди, я знаю причину вашего прихода, – сказал старик, не оборачиваясь.

      Князь Воронцов торжественно развернул лист, украшенный гербами.

      – Вот проект указа, объявляющего вас Императорским высочеством… В обмен я должен получить от вас бумаги, удостоверяющие действительность некоего события.

      – Государыне известно, что бумаги о совершении тайного брака у вас есть, – жестко перебил Орлов.

      Разумовский молча взял проект указа из рук Воронцова. Пробежал глазами. И молча вернул Воронцову.

      Все также, не произнося ни слова, он поднялся с кресел. Подошел к комоду, на котором стоял ларец черного дерева, окованный серебром. Отпер ларец. Из потайного ящичка вынул бумаги, обвитые розовым атласом. Атлас аккуратно уложил обратно в ларец, а бумаги начал читать, не прерывая молчания. Прочитав бумаги, перекрестился. И бросил их в горящий камин.

      – Проклятие, – прошептал Алексей.

      Разумовский опустился в кресло и наконец произнес:

      – Я был верным рабом Ее величества покойной императрицы Елизаветы. Ничем более. И желаю быть покорным слугой императрицы Екатерины. Просите ее, молодые люди, о благосклонности ко мне.

      – Угадал твое тайное желание проклятый царедворец, – шептал старик императрице на потолке, – и ты знала, что он угадает…

      Лицо Екатерины. Улыбаясь, она обращается к Алексею Орлову:

      – Ну