Моя дорогая служанка. Марина Серова

человека и, сев напротив, сразу приступила к делу:

      – Слушай, Андрюш, у меня к тебе один вопрос: что там с пистолетом? Его нашли?

      Он посмотрел на меня сначала отрешенно, потом, как будто вспомнив что-то, кивнул:

      – Ты об убитой домработнице… Вообще-то ты задала два вопроса, но, так и быть, я отвечу, я сегодня добрый. Нет, мать, пистолет мы не нашли. Убийца, очевидно, унес его с собой.

      – А что говорит сам подозреваемый? Как у него насчет алиби?

      – Ага, еще два вопроса. Ладно, так и быть, отвечу тебе и на них: никак. Нет у него никакого алиби, потому мы его и задержали. Где он был в момент преступления, не говорит. Хм, очевидно, не придумал еще для себя отмазку… Слушай, мать, а что ты все выспрашиваешь, а? Заехала второй раз за день…

      – Андрей, мне нужны кое-какие сведения по этому делу.

      – Зачем? – насторожился Мельников.

      – Ты будешь смеяться, но я взялась за него.

      – Ты хочешь сказать, что мадам Удовиченко наняла тебя? – Мой друг вскинул брови.

      – Работа в полиции сделала тебя очень догадливым.

      – А откуда ты узнала ее адрес? Как ты вообще смогла выйти на нее, я тебе никакой информации не давал.

      – Представляешь, оказалось, что я с Удовиченко Виталием училась в одном классе, – сказала я с самым невинным видом и похлопала для убедительности ресницами.

      – Да? – еще выше вскинул брови мой друг. – Может, и за одной партой сидела?

      – Сидела. В пятом классе. Честное слово! Веришь?

      – Конечно, верю! Я вот тоже с Путиным в один детский садик ходил. Помню, мы с ним даже с горки вместе катались…

      – Вот видишь, как нам обоим повезло: еще в детстве мы завели такие полезные знакомства!

      – Да, мать, тебе-то можно хохмить: на тебе одновременно пять-шесть дел не висит.

      – А на тебе висит?

      – Только что шестое подкинули, – вздохнул Мельников, кивнув на стол.

      – Что-то серьезное?

      – Да как тебе сказать?.. И да, и нет. Какие-то два наркоши грабят женщин на улице поздно вечером. Бьют по голове, отнимают сумочки, украшения, снимают что-нибудь дорогое из одежды. Зимой, например, меховые шапки снимали. Года полтора уже хулиганят ребятишки, а мы все никак на них выйти не можем. Пока они еще никого не убили, так ведь это пока…

      – Ну, так чего лучше! Давай я тебе помогу раскрыть это дело – с застреленной домработницей. И тебе подмога, и мне хорошо – заработаю…

      – Да я что, против? Только ведь ты будешь мне мешать, я тебя знаю!

      – Я?! Мешать?! Никогда! Вот смотри: сейчас получу нужные мне сведения и тут же испарюсь!

      Он вздохнул и почесал за ухом:

      – Ну, говори, что еще тебя интересует.

      – Скажи, почему ты считаешь, что алиби у Удовиченко нет?

      – Потому что его нет! Когда мы этого банкира в первый раз спросили, где он был в тот день, он ответил, что на квартире, которую снимал для этой стрекозы, он не был вообще, весь день, мол, провел в кругу семьи. А когда мы это опровергли с помощью бабушки-соседки, которая опознала этого субчика, тот стал изворачиваться,