Порочный перекресток. Малена Лав

я уже бы бился в предсмертных конвульсиях.

      Я вижу, насколько Лизз неудобно от всего этого, но она спокойно закрывает дверь и улыбается мне самой искренней улыбкой.

      – Проголодался?

      Мысль о том, что мои естественные потребности для неё важнее поцелуев с парнем, заставляет всё тело трепетать, а руки – сжиматься в кулаки от еле сдерживаемого желания схватить подругу в охапку и утащить в своё логово. Где бы оно ни было.

      – Да, немного, – отвечаю, вскакивая и наблюдая, как Лизз достаёт из своей безразмерной (с чарами внутреннего расширения) сумочки корзинку с едой, которую приготовила для нас миссис Кроули.

      При всех своих достоинствах Лизз готовила отвратительно, но сейчас меня больше волнуют ее руки. Так легко и изящно накрывающие на стол. Руки с еле заметными венами под почти прозрачной, вечно прохладной кожей.

      – Я, знаешь, тоже что-то проголодалась, – замечает она, махнув по мне добродушным взглядом, сдув при этом прядку волос. Словно это могло спасти растрепанную прическу.

      Лизз накрывает скатертью стеклянный столик у дивана, раскладывает приборы на троих, да расставляет тарелки с пирогами и салатами. Для меня сейчас нет ничего прекраснее таких размеренных движений её рук и тела, но стоило и помочь.

      Я тянусь к корзинке за бутылками со сливочной винной настойкой в тот же момент, что и подруга.

      Наши руки неожиданно сталкиваются на горлышке бутылки и замирают, обжигая мое сердце этим простым касанием. Дыхание сбивается, а сердце бьется где-то в горле, настолько волнительным и эротичным кажется этот момент.

      Такое естественное прикосновение пальцев, так правильно. Я глажу её кисть кончиками пальцев. Смотрю в глаза. Запах распущенных волос стал ощущаться на языке, которым мне хочется слизнуть капельку пота, что чертит дорожку по её подключичной ложбинке и скрывается внизу, в том месте что я только мечтаю обхватить ладонями и вкусить не тронутые, губами младенцев, соски.

      Я шумно выдыхаю, от того с какой скоростью крутятся в моей голове эти порочные, но такие прекрасные картины. Лизз моргает, раз другой, дрожит всем телом и прикрывает глаза и закусывает губу, когда я беру её пальчики в руку и подношу к губам. Целую, касаюсь языком. Смотрю как под тонкой тканью проступили вершинки сосков и задерживаю дыхание. Рот наполняется слюной от желания сорвать ткань платья и покатать на языке эти прекрасные бусинки.

      – Деймон, что ты…

      – Спасибо тебе, что заботишься о нас, – опережаю ее вопрос. Я не готов сейчас обсуждать свои чувства и давать ей выбор. Еще рано. И не тогда, когда несколько минут назад она чуть не стала женщиной Мэтта.

      Лизз сглатывает и, тряхнув волосами, приходит в себя от звука моего низкого голоса.

      – Разве может быть иначе? – улыбается она и сама достает три бутылки настойки. – Мэтт! – кричит она. Словно не дрожала только что от невинного касания. – Ты идёшь ужинать?

      Нахмуренные брови и общий мрачный вид светловолосого друга можно сравнить разве что со Маркусом, когда он понял что ему крышка. Ничего не сказав, Мэтт садится на узкий