Дыхание земли. Роксана Гедеон

 –      – сказала я решительно.

            Передав девочек Маргарите, я спрыгнула первая, тщательно отсчитала извозчику деньги – ровно по двенадцать су за лье, монета в монету, без всяких чаевых.

      – Почему мы вышли здесь? – осведомился Жанно. – Еще далеко до Сент-Элуа, я помню.

      – Не так уж далеко, всего четверть лье, мой мальчик.

            Дилижанс двинулся, продолжая свой путь в Лориан, и оставил все наше многочисленное семейство на дороге. Я взяла у Маргариты Веронику, приказала детям взять вещи и пошла вперед, ничуть не заботясь о том, что предстоит по кочкам перейти через болото.

            Почему я сошла так рано? Вероятно, потому, что хотела прийти домой пешком. Что-то основополагающее таилось для меня в этом ритуале. Пройти своими ногами, а вовсе не проехать по давно знакомым тропам, почувствовать всем телом дыхание бретонской земли.

             Да. Дыхание земли. Оно вернет мне силы, покой и счастье.

            Вот почему я так упрямо, самозабвенно, с каким-то странным наслаждением шла вперед, твердо и уверенно ступая по кочкам, глядя только перед собой, жадно, полной грудью вдыхая свежий лесной воздух, в котором витало неисчислимое количество ароматов – запах сосновой смолы, прелых листьев, мокрой хвои, даже запах ожидающегося дождя…

            Вероника у меня на руках молчала, а Изабелла, которую несла Маргарита, заныла и заплакала.

      – Дай мне ее, – сказала я.

            Поменявшись детьми с Маргаритой, я достала из складок своей широкой юбки бутылочку с сахарной водой, нагретую теплом моего тела, на ходу приложила ко рту малышки и, поддерживая ее головку, стала поить. Изабелла была мужественной «походной» девочкой и прекрасно понимала трудности обстановки: не прошло и двух секунд, как она успокоилась и зачмокала с явным наслаждением.

      – Вечно они ноют, ноют, эти девчонки! – проворчал Жанно. – Вот уж терпеть их не могу!

            Я обернулась, пристально взглянула на сына.

      – Ну-ка, милостивый государь, сможете ли вы повторить то, что я только что слышала?

            Жанно понуро молчал. Выждав мгновение, я поняла, что он ничего не повторит.

      – Правильно, – сказала я. – Ибо когда принц говорит так о сестрах, он явно заслуживает пощечины.

            Мы спускались с холма в долину, и посреди нее я уже видела такие знакомые мне руины древних полуснесенных укреплений, поросших фруктовыми деревьями. Летом здесь гнездились малиновки. Теперь деревья казались голыми и крючковатыми.

      – Мы почти дома, – проговорила Маргарита тихо.

            Если бы это был тот, прежний дом! Прежний жил теперь только в моей памяти, но, надо признать, жил очень ясно и отчетливо, – так что, подумала я с усмешкой, если у меня когда-нибудь будет возможность, я, пожалуй, смогу отстроить его почти в точности.

            Еще минута – и я увидела его. Почему-то до сих пор в душе жила то ли надежда, то ли воспоминание о чудесном замке, мягко белеющем в живописной долине и освещенном золотистым лунным светом. Таким я увидела Сент-Элуа в тот вечер, когда виконт де Крессэ привез меня сюда на своей лошади. Теперь – подумать только – не было ничего: ни того времени, ни тех обычаев, ни моей юности, ни спокойствия. Надо ли удивляться, что нет и Сент-Элуа.

      – Быстрее, – сказала я решительно.

            Отбросив раздумья и сожаления, я поспешила вниз и очень быстро оказалась в нескольких шагах от башни. Здесь по-прежнему темнели руины некогда белоснежной стены. Парк был выжжен, я видела силуэты лишь какого-то жалкого десятка деревьев. В башне был свет – мерцающий, слабый, однако он доказывал, что там кто-то есть.

            Я ступила еще шаг и застыла на месте от ужаса, оглушенная собачьим лаем. Я отпрянулf, различив во мраке черную массу шерсти и страшный оскал зубов, не зная даже, на цепи ли этот свирепый пес. Да и откуда он тут взялся?

      – Ах ты Боже мой! – вскричала Маргарита.

            Изабелла у меня на руках проснулась, заплакала. У меня самой зуб на зуб не попадал. Вот так возвращение в родной дом! Вне себя от возмущения, я пробормотала сквозь зубы проклятие.

      – Он привязан, успокойтесь! Он может только лаять, – сказала я громко и внятно, чтобы успокоить испуганных детей.

            Пес рычал и лаял с каким-то страшным подвыванием. Мы не двигались с места. Я не представляла себе, что делать. В этот миг низкая дверь башни распахнулась. На пороге появился высокий могучий мужчина – телосложение его было прямо-таки исполинское – с фонарем в руке.

      – Убирайтесь прочь! – прокричал он на бретонском наречии. – Это дом принца де Ла Тремуйля, он неприкосновенен!

      – Ах вот как! – вскричала я, услышав подобное заявление. – Уйми сейчас же свою собаку, иначе тебе будет худо!

            Я сама не знала, почему так расхрабрилась. Может быть, отчаяние придало мне сил. Мужчина ступил шаг вперед.

      – Уж не ты ли это, Франсина? – проговорил он изменившимся голосом.

      – Никакая я не Франсина. Я хозяйка этого замка, и я