Из Америки с любовью. Владимир Серебряков

наповал.

      – По-моему, для двадцать второго калибра это нетипично, – усомнился Щербаков.

      – Это типично для попадания в голову, – пояснил я. – Три выстрела в упор, все ранения смертельные. Больше двух шагов он бы сделать никак не успел.

      – Значит, он открыл дверь, и в него сразу же выстрелили?

      – Именно. Вот поймаем их, обязательно спрошу, какого черта они сразу принялись палить.

      – Уверены, что поймаете?

      – Работа у нас такая, – прибег я к банальности. – Ловить.

      – Ну-ну, – протянул Щербаков.

      – Если честно, то совершенно уверен, – заявил я. – Мне, конечно, в силу моего сомнительного возраста было бы крайне интересно принять участие в охоте на китайских шпионов, с погоней на машинах и перестрелками. Но даю десять шансов из десяти, что все эти, как вы сказали, «странности» имеют самое простое и обычное объяснение. И в Ригу вы явились абсолютно зря.

      – Ну, мы еще посмотрим, – сказал Щербаков.

      Видно было, что я его не убедил.

      – Видите ли, Андрей... Разрешите вас звать просто Андреем? – Я кивнул. – Так вот, я бы с удовольствием с вами согласился. Но когда убивают ученого такого ранга, как фон Садовиц, я просто обязан предполагать худшее.

      – Верно. А, позвольте спросить, какого ранга?

      – Очень крупного. – Щербаков залпом допил чай. – Один из специалистов мирового ранга по аффинажу... э... платиновых металлов и... э...

      – Ядерного топлива, – закончил я за него и тут же пожалел, что не прикусил язык. Значит, вот что такое АЯТ – аффинаж ядерного топлива. Будем знать. Неудивительно, что охранка всполошилась.

      – Ядерного топлива, – согласился Щербаков. – Когда догадались – при обыске?

      – При обыске, – подтвердил я.

      – Вот видите. Таких людей обычно не убивают случайно. Я склонен полагать, что это убийство было совершено на заказ.

      – На заказ? – Я сначала не понял, о чем он говорит.

      – Да, – ответил Щербаков. – Могу вас заверить, такое случается не только в криминальных драмах.

      – Посмотрим, – неопределенно отозвался я и, убедившись, что второй эклер не воплотился из небытия на моей тарелочке, встал из-за стола. – Было очень интересно с вами побеседовать, но, к сожалению, вынужден откланяться. Уже поздно.

      – Правда? – Щербаков вытащил часы из кармана, глянул и тоже поднялся на ноги. – И верно. Кстати, Андрей, завтра заезжать за мной не нужно. Дорогу в управление я найду сам.

      – Если заблудитесь, спросите любого городового, – пошутил я напоследок.

      – В крайнем случае, – невозмутимо ответствовал Щербаков, – я возьму такси.

      – Тогда до завтра.

      – Всего наилучшего.

      Завершив ритуал взаимного раскланивания, я вышел из гостиницы. После горячего чая пронизывающий рижский ветер мигом пробрал меня до костей. Я шустро забрался в авто, которое никто так и не отогнал, завел мотор и полминуты отогревался, прежде чем тронуться с места. Мне было о чем подумать.

      Когда