Нечего терять. Ли Чайлд

бы ты был здоров, – ответил Ричер.

      Мужчина пожал плечами.

      – Как скажешь, – пробормотал он. – Я иду в дом.

      – Как твой дружок? Тот, что с челюстью?

      – Ты сильно ему врезал.

      – Зубы в порядке?

      – А тебе какое дело?

      – Это вопрос калибровки, – сказал Ричер. – Настоящее искусство – делать только то, что необходимо, не больше и не меньше.

      – Ну, у него отвратительные зубы. Как и у всех нас.

      – Очень плохо, – заметил Ричер.

      – Меня тошнит, – повторил мужчина. – Я ухожу в дом. Я тебя не видел, ладно?

      – Плохая еда?

      Мужчина помолчал, а потом кивнул:

      – Наверное, съел что-то плохое.

      Он повернулся спиной к Ричеру и медленно направился к дому, спотыкаясь и придерживая ремень одной рукой, как будто брюки были ему слишком велики. Ричер проследил за ним взглядом и зашагал назад, в темноту.

      Он прошел пятьдесят ярдов на юг и пятьдесят на восток от того места, где находился перед этим, на случай если помощник шерифа передумает и решит, что он все-таки что-то видел. Ричер хотел оказаться подальше от его дома, если копы станут обшаривать задний двор. И вне пределов досягаемости фонариков, если они отправятся за ним в погоню.

      Но копы так и не появились. Очевидно, его собеседник не позвонил в полицию. Ричер прождал почти полчаса. Далеко на западе в небе снова послышался шум двигателя, который напряженно набирал обороты, поднимаясь в воздух. Маленький самолетик еще раз взлетел с земли. Семь часов вечера. Затем шум стих, небо стало чернильно-черным, а дома надежно закрылись на ночь. Набежали тучи и спрятали луну и звезды. Если не считать света за задернутыми шторами, мир погрузился в густой мрак. Температура воздуха резко упала – наступила ночь, какой она бывает на открытых пространствах.

      День выдался долгим.

      Ричер встал, расстегнул ворот рубашки и зашагал на восток, в сторону Хоупа. Он шел так, что освещенные дома оставались слева, а когда они исчезли, свернул в темноте налево и пошел в ту сторону, где, насколько он помнил, должны были находиться магазин одежды, заправка, заброшенный мотель и пустырь, на котором собирались что-то построить. Затем он снова сдвинулся левее и попытался рассмотреть линию дороги. Он знал, что она должна там быть, но никак не мог ее разглядеть. Тогда Ричер направился туда, где она, по его представлениям, находилась, подошел к ней настолько близко, насколько смог решиться, и в конце концов увидел в ночном сумраке темную полосу. Неразличимую, но отличавшуюся от равнины, заросшей кустарником. Ричер определил свое положение относительно нее, запомнил, где она проходит, отошел на безопасные десять ярдов и двинулся дальше вперед. Идти в темноте было трудно. Он постоянно налетал на кусты и держал руки вытянутыми перед собой, чтобы не наткнуться на валуны. Дважды он спотыкался о булыжники размером с футбольный мяч и падал. Дважды поднимался, отряхивал грязь и шел дальше.

      «Упрямый», – сказала Воэн.

      «Глупый», – подумал Ричер.

      В третий раз он споткнулся не о камень. Это было что-то совсем другое, мягкое и податливое.