От любви до судьбы. Владимир Волкович

тебе лет?

      – Восемнадцать, ой ни, вру, цэ я военкомат обманул, чтоб меня на фронт взяли. Семнадцать мне.

      – Рядовой Иванько, слушай мой приказ: я сейчас напишу письмо, его необходимо доставить командиру полка. Пойдёшь ты.

      – Не могу, товарищ капитан, боец не имеет права оставить командира в бою.

      – Хорошо тебя научили, правильно, только бывают некоторые обстоятельства, когда боец должен выполнить приказ, чтобы спасти жизни людей.

      – Не могу, товарищ капитан.

      – А, ты не можешь, ты не можешь выполнить приказ командира, знаешь, что бывает за невыполнение приказа? – Борис уже почти кричал на парня, тот съёжился и втянул голову в плечи. – Я сейчас дам тебе пакет, и попробуй не донести его. Пакет должен попасть только в руки командира полка. И умереть ты не имеешь права, надо обязательно доставить пакет. Пойдёшь сторожко, с немцами в перепалки не ввязываться, скрытно обойти все посты.

      Борис достал из полевой сумки лист бумаги, карандаш и написал: «тов. подполковник, прошу после моей смерти назначить командиром первого батальона лейтенанта Морозова. Я его рекомендую и за него ручаюсь». И размашисто расписался.

      Потом свернул лист в четыре раза и отдал парню. Тот сунул бумагу за пазуху и сначала медленно, а потом всё быстрее двинулся в сторону леса.

      Борис прошёл по траншее. В живых осталось двенадцать человек, почти все ранены. Он пошутил с бойцами, подбодрил их, но у самого на сердце кошки скребли. Где же подкрепление? Неужели нельзя было посадить разведчиков на танки и перебросить сюда. Они бы мигом добрались, как когда-то к мосту через реку Великую. Он, конечно, не мог знать, что командир дивизии лично дал команду сформировать отряд, посадить на танки роту разведки, и направить в помощь окружённому батальону. И в это самое время отряд, встретив ожесточённое сопротивление в пути, теряя людей, пробивался к автостраде.

      Ну, ближе, ближе, ещё ближе. Борис жадно докуривал цигарку, глядя на ползущие танки.

      Пора. Треск пулемётных очередей потонул в грохоте танковых моторов. Только падающие фигурки немецких солдат выдавали зоркий глаз и твёрдую руку опытного пулемётчика. Справа и слева от Бориса слышались автоматные выстрелы. Но их становилось всё меньше. Вот танки уже рядом, Борис едва успел отпрыгнуть в сторону, как тяжёлая машина раздавила пулемёт. Густой сизый дым из выхлопной трубы пахнул в лицо. Он достал гранату, выдернул чеку и швырнул в уязвимое место танка – моторное отделение сзади. Взрыв, и языки пламени весело заплясали по броне.

      В это время что-то толкнуло Бориса в левое плечо, и гимнастёрка сразу пропиталась кровью. Правой рукой Борис вытащил последнюю гранату, для себя припасённую – гитлеровцы уже были в нескольких метрах, мысленно попрощался с Алей, с маленькой дочкой, которую не видел и уже никогда не увидит, взялся зубами за чеку, но выдернуть не успел. Мощный взрыв снаряда швырнул на дно траншеи. Усилием воли он поднял своё раздираемое неимоверной болью тело, опёрся на бруствер и увидел быстро приближающиеся родные силуэты «тридцатьчетвёрок»,