Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения. Наринэ Абгарян

да? Это будет ваша конура?

      – …

      – А чего это вы шпак… шпаклюете? Это ведь шпаклевать называется, да? Стены шпаклюете, чтобы мухи спотыкались?

      – ???

      – Ну когда стена гладенькая, небось мухи ходить по ней не могут, спотыкаются и падают вниз. Хорошо, что ночью они не летают. А то будут падать гурьбой, а вы на полу спите. С открытым ртом. Проснулись – а мух во рту видимо-невидимо. Буэ.

      – Хм.

      – Вот и я думаю, что на вкус они не очень, – вещала Манька, уплетая за обе щеки пирожки и качая туда-сюда пухленькой ножкой в красной истоптанной сандалии.

      На этом месте ее непринужденную светскую беседу оборвали самым бесцеремонным образом – выбежавшая из дома Ба зацепила краем глаза соседскую беседку, подошла к забору и среди прочих Дядигоровых нововведений обнаружила свою внучку.

      – Мария! – протрубила иерихонской трубой она. – У тебя совесть есть?

      Дядя Гор, пронзенный в самое исподнее воплем соседки, выронил рубанок, а Манька спешно спряталась за спину тети Мелины.

      – Ну чего ты, Роза, – вызвала огонь на себя тетя Мелина, – девочка просто прибежала к нам беседкой любоваться. Это я во всем виновата, задержала ее, вот, завтраком кормлю.

      – А предупредить она меня не могла? Я чуть инфаркт не заработала, пока ее искала, аж весь дом облазила!

      – В большую дождевую бочку заглядывала? – высунулась из-за спины тети Мелины Манька.

      – Я тебе дам большую дождевую бочку!

      – Спросить, что ли, нельзя?

      – Нельзя! – И, решив, что воспитательная часть на этом закончена, Ба переключилась на беседку и принялась нахваливать ее на все лады.

      Единственным человеком, с которым дядя Гор разговаривал не жестами, а словами, была Роза Иосифовна. В ее присутствии он становился таким разговорчивым, что даже расщедривался на сложноподчиненные предложения. Правда, чудеса такие случались крайне редко, где-то раз в квартал, но ведь случались! Поэтому, чтобы выудить у мужа какую-нибудь информацию, тетя Мелина прибегала к Ба:

      – Роза, я тебя очень прошу, спроси у него!

      – Чего спросить-то надо? – вытирая руки о подол большого розового фартука, готовилась к очередному лингвистическому штурму Ба.

      – Спроси, куда это он собрался. А то вытащил чемодан, показал жестами, что надо в дорогу вещи собрать, а куда едет – не говорит.

      – Ты только под ногами у меня не путайся!

      – Не буду, не буду! Я у тебя на кухне посижу, даже в окно выглядывать не стану.

      Через пятнадцать минут Ба возвращалась с победой:

      – Уезжает на три дня в Дилижан – проведать сестру.

      – Роза-джан, спасибо тебе большое, что бы я без тебя делала! – радовалась тетя Мелина. – Никто, кроме тебя, моего чурбана разговорить не может! Как оно у тебя получается?

      – А черт его знает! Я спрашиваю, а он отвечает.

      – Чудеса! – всплескивала руками тетя Мелина. – Он даже на свадьбе нашей