#Война#Мир#Секс. Маргарита Ардо

озером и армией прислуги. Тоже могу понять. Мне пофиг, пусть сами разбираются.

      – Ванечка, ну зачем этот цинизм? – возмутилась мама и тут же добавила, сама себя перебив: – Кстати, у тебя странный голос, с тобой всё в порядке?

      – Всё.

      – Ничего не болит?

      – Ничего.

      – Иногда это тоже симптом, – засуетилась мама, – ты не хочешь показаться Карлу Арнольдовичу?

      – Нет.

      – Но сына, я волнуюсь за тебя!

      Начинается… Хотя если маму несёт в эту сторону, значит, у неё самой всё настолько в порядке, что она начинает искать подвох и подковёрную катастрофу. В этом случае выход один.

      – Собаки здоровы? – спросил я.

      – Да, Кусе, пуделихе младшенькой, прививку сделали, но она уже весёленькая.

      – Говорят, перед смертью всех отпускает, – заметил я.

      – Иван! – повысила голос мама и, обиженная, положила трубку.

      Я выждал полминуты и перезвонил.

      – Ма…

      – Что?

      – Люблю тебя.

      – Какой же ты всё-таки сложный, сын!

      – Сам удивляюсь, как ты меня терпишь, – ответил я.

      Вместе с ответным «люблю» и краткой нотацией о моём невыносимом характере наш разговор благополучно завершился. Я спас себя и мою секретаршу от звонков через каждые пятнадцать минут и заботы о моём здоровье по всему полному медицинскому справочнику, за исключением мастита и родильной горячки.

      День начинался гадостно, но теперь по шкале ниже нуля переместился на «и хуже бывает». Я вздохнул и начал собираться на работу.

* * *

      По дороге в офис мы торчали в сырых снежных пробках, я читал новости и поглядывал в окно. Прямо перед светофором у супермаркета «Пал Палыч», который не так давно построила моя компания, в глаза бросился инвалид на кресле, пытающийся заехать на пандус.

      На колёса налипла снежная каша, всё скользило. Я поморщился при виде того, как пыхтит мужичок с красным лицом. Охранник у входа позёвывал и наблюдал, справится ли колясочник с задачей. Угу, ралли Париж-Даккар…

      – Останови! – сказал я водителю.

      Вышел. Шагнул с размаху в лужу, промочил ногу насквозь. Чертыхнулся и направился к инвалиду. Молча взялся за ручки кресла сзади и вкатил его в супермаркет.

      – Ой, спасибо, парень, спасибо! – обрадовался мужичок и покраснел ещё больше.

      – Не за что, – буркнул я.

      Вкатил его дальше на торговую площадь и подлетел к охраннику.

      – Эй, ноги не болят?

      – Нет, а чего это они должны болеть?

      – Предфантомные боли, – сказал я, отряхивая перчатки и сжимая кулаки. – Потому что сейчас я тебе их переломаю.

      Амбал насупился.

      – Да я тебе…

      – И мне, и твоему директору напишешь объяснительную, почему ты такой дебил. Контузило на фронтах или родился отсталым? – продолжил я, глядя на него свысока. – А потом уйдёшь в неоплачиваемый больничный и попробуешь, как это – без ног за хлебом ходить.

      Рожа охранника перекосилась.