Волкодав. Мария Семёнова

называть свои имена!

      – Из Богов?.. – в незрячих глазах замерцали солнечные искры. – Нет, что ты. Я даже не волшебник, хотя так меня кое-кто и называет. Просто… моя вера учит, что к чистому грязь не липнет, даже если знать имя.

      Вот ты со своей верой в клетку и угодил, хотел сказать ему Волкодав, но не сказал. Во-первых, чужая вера – слишком тонкая штука, трогать её – греха не оберёшься. Во-вторых, с Богами его собственного народа случались вещи похуже, чем с этим Тилорном. В-третьих, к Тилорну грязь, кажется, в самом деле не липла.

      И, наконец, всё это было ему, Волкодаву, попросту безразлично.

      – А ты что, храброе сердечко? – продолжал Тилорн, почёсывая жмурившемуся Мышу под подбородком. – Я бы вылечил тебе крыло. Надо только острый нож, иголку с шёлковой ниткой да крепкого вина – продезинфицировать…

      Тут уж равнодушие Волкодава улетучилось, как сдутый ветром туман:

      – Что?..

      – Продезинфицировать, – внятно повторил Тилорн. – Видишь ли, друг мой, инфекция – это зараза, которая попадает в раны и заставляет их воспаляться и гнить. Крепкое вино её убивает. Стало быть, дезинфицировать – это…

      – Я спрашиваю, в самом деле можешь или треплешься? – перебил Волкодав. – Ты же слепой. Да и он рехнётся от боли, пока будешь шить!

      Тилорн слегка пожал костлявыми плечами:

      – Достань то, что требуется, и убедись сам. – И после некоторого раздумья со вздохом добавил: – А сейчас, юноша, не поможешь ли ты мне подняться? Ноги, увы, отказываются мне служить, а я… м-м-м… не хотел бы осквернять покрывало, которым меня столь заботливо обернули…

      Волкодав нагнулся и взял его на руки, точно ребёнка. Рёбра ответили сумасшедшей болью, от которой перед глазами встали зелёные круги. Ладно, не в первый раз. И, видят Боги, не в последний. Волкодаву показалось, будто он медленно пробуждался от долгого, очень долгого сна. Ветер был тёплым и в самом деле нёс запах черёмухи. Надо, чтобы Мыш снова летал. Надо купить крепкого вина и шёлковых ниток. Надо приодеть девчонку Ниилит и раздобыть ей хоть какие-никакие бусы на шею. Хотя бы из крашеного стекла, которое коробейники усердно выдают за халисунские сапфиры. Да подкормить этого Тилорна, в чём душа держится…

      Пустота, зиявшая впереди, постепенно заполнялась.

      Он унёс больного мудреца за кусты, помог выпрямиться и проворчал:

      – Называй меня Волкодавом.

      Отчего не ходить в походы,

      И на подвиги не пускаться,

      И не странствовать год за годом,

      Если есть куда возвращаться?

      Отчего не поставить парус,

      Открывая дальние страны,

      Если есть великая малость —

      Берег родины за туманом?

      Отчего не звенеть оружьем,

      Выясняя вопросы чести,

      Если знаешь: кому-то нужен,

      Кто-то ждёт о тебе известий?

      А когда заросла тропинка

      И не будет конца разлуке,

      Вдруг потянет холодом в спину:

      «Для чего?..»

      И опустишь руки.

      2. Хрустальная