Нормандская лазурь. Наталия Полянская

я приняла сначала за воров, и почему здесь нет господина Буонасье?

      – Эти люди, сударыня, были во много раз опаснее воров. Это люди господина кардинала.

      Руан оказался безлюден и тих, что можно было списать только на редкую удачливость путешественников. Вообще-то в первые дни июня народу тут должна быть прорва, объяснил Никита, заруливая на стоянку у открытого уличного кафе. Наверное, все понаехавшие пока еще спят.

      – Завтра налюбуемся, – оптимистично сказал Женька, вылезая из машины и расчехляя фотоаппарат. – Так, ребят, вы ешьте, а я пройдусь тут немного...

      – Эй! Куда! А заказать? – возмутилась Ольга. У нее был прекрасный английский и немецкий, а по-французски она понимала всего пару слов.

      – А в меню ткнуть? – откликнулся Женя.

      – Ильясов! Не бросай нас на произвол судьбы!

      Женя нетерпеливо вздохнул, дождался, пока подойдет официантка, перевел немногочисленные пункты в меню и заказал Никите завтрак, а Ольге – кофе и круассан, после чего ушел, пообещав вернуться минут через пятнадцать.

      – На что спорим – собор побежал фотографировать, – с завистью сказала Ольга, провожая его взглядом. Кончик шпиля соборной колокольни торчал из-за ближайших крыш.

      – Ну, хочешь, иди с ним, – предложил Никита.

      – Не-а. – Ольга поудобнее устроилась на пластиковом стуле и вытянула ноги. – Я не люблю вот так, бегом. Особенно соборы. В них своя атмосфера, и ее не почувствуешь, если нестись галопом. А если не почувствуешь – то зачем?

      – А! То есть ты не из тех сумасшедших туристов, которым лишь бы сфотографироваться рядом с достопримечательностью, и неважно, видели они ее толком или нет?

      – Сударь, вы имеете намерение меня оскорбить? – высокомерно осведомилась Ольга.

      – Я пошутил. – Никита сдвинул очки на лоб. – А ты почти не изменилась.

      – А ты изменился, – сказала Ольга и ничуть не соврала.

      Она помнила Ника другим – более худым, более злым, более резким. Сейчас он – нет, не растолстел, просто в плечах раздался (в тренажерном зале, наверное, занимается), и выражение лица сделалось немного иным. Теперь он напоминал помесь растиражированного адвоката Павла Астахова и писателя Ричарда Касла из популярного полицейского сериала: широкая улыбка, вечно взъерошенные темные волосы, взгляд с прищуром и море обаяния. Это обаяние чувствовалось физически, даже когда Никита молчал и не смотрел на Ольгу – а ей все равно казалось, что он с ней говорит и смотрит.

      – Я теперь деловой человек, – усмехнулся Малиновский. – Наверное, изменился.

      – Дресс-код, длинноногая секретарша?..

      – И это тоже. – Ник скривился. – Но ты же знаешь, я люблю непринужденность.

      – Ты начальник. Можешь хоть в костюме Бэтмена приходить на работу, никто тебе слова не скажет.

      – Надо мной еще начальники, Оль. И чтобы они мне платили, я должен выглядеть... и пахать.

      – Полюбил деньги?

      – Полюбил свободу, которую они дают, – серьезно ответил Никита. – Это раньше было просто – автостопом