Мертвые повелевают. Висенте Бласко-Ибаньес

уступить нижніе этажи владѣльцамъ магазиновъ и мелкимъ промышленникамъ. У главнаго портала, за стеклянными рамами дѣвушки гладили бѣлье; онѣ привѣтствовали дона Хаиме почтительными улыбками. Хаиме продолжалъ неподвижно созерцать старинный домъ. Какой красивый, несмотря на произведенныя ампутаціи и старость!..

      Камень цоколя, растрескавшійся и вдавленный внутрь отъ прикосновенія людей и экипажей, былъ усѣянъ рѣшетчатыми окошками въ уровень съ землей. Нижняя часть дворца имѣла разрушенный, изорванный видъ, словно ноги, двигавшіяся цѣлыя столетія.

      Отъ антресолей, этажа съ особымъ входомъ, отданнаго подъ москательную лавку, начинало развертываться великолѣпіе параднаго фасада. Три окна на уровнѣ арки воротъ, раздѣленныя двойными колоннами, показывали свои рамы изъ чернаго, тонко обдѣланнаго мрамора. По колоннамъ, поддерживавшимъ карнизъ, вился каменный черсгополохъ. На карнизѣ красовались три большихъ медальона: средній изъ нихъ съ бюстомъ императора и надписью: Dommus Catfolus Imperator 1541 – воспоминаніе о проѣздѣ его черезъ Майорку во время неудачной алжирской экспедиціи. На боковыхъ медальонахъ – гербы Фебреровъ, поддерживаешяе рыбами съ бородатыми человѣческими головами. Высокія окна перваго этажа по бокамъ и карнизамъ обвиты были гирляндами изъ якорей и дельфиновъ; – памятникъ славы семьи мореплавателей. На верху ихъ открывались громадныя раковины. Въ верхней части фасада тянулся сплошной рядъ окшекъ еѣ готическими украшѣніями, закрытыхъ и открытыхъ – чтобы вгіустить свѣтъ и воздухъ въ чердаки, – а надъ ними монументальный навѣсъ, грандіозный, какіе только можно встрѣтить въ майоркскихъ дворцахъ, простиравшій до средины улицы громаду рѣзного дерева, почернѣвшаій отъ времени, поддерживаемаго крѣпкими сточными трубами.

      По всему фасаду образуя четырехугольникъ, шли деревянныя, источенныя червями полосы съ гвоздями и подхватами изъ окислившагося желѣза. Это были остатки большихъ иллюминацій; которыми домъ ознаменовывалъ нѣкоторые праздники въ дни своего блеска.

      Хаиме казался довольнымъ своимъ осмотромъ. Еще сохранилъ красоту домъ его предковъ, хотя въ окнахъ не доставало стеколъ, хотя пыль и паутина заполнили его углубленія, хотя вѣка надѣлали дыръ въ его штукатуркѣ. Когда Хаиме женится и состояніе стараго Вальса перейдетъ къ нему, всѣ станутъ удивляться великолѣпному возрожденію Фебреровъ. И еще нѣкоторыхъ шокировало его рѣшеніе, и онъ самъ чувствовалъ укоры совѣсти! Мужество! впередъ!

      Онъ направился къ Борне, широкому проспекту, центру Пальмы, – въ старину потоку, дѣлившему городъ на два города и два враждебныхъ стана: Канъ Амунтъ и Канъ Аваль. Тамъ онъ найдетъ извозчика, который и доставитъ его въ Вальдемосу.

      При входѣ на Борне его вниманіе привлекла группа прохожихъ, въ тѣни густыхъ деревьевъ смотрѣвшая на крестьянъ, остановившихся передъ витриной магазина. Фебреръ узналъ ихъ костюмы, отличавшіяся отъ обычныхъ, майоркскихъ. To были ибисенцы… Ахъ, Ибиса! Имя этого острова вызывало