Описание религии ученых. Никита Бичурин

рассказывают еще большие чудеса. Говорят, что удельные князья, в свое время, должны были представлять ко двору, вместо дани, стихотворения или песни, появившиеся в их уделе, для того чтобы двор мог судить о состоянии нравственности и поэтому, следовательно, даже о достойном управлении самого князя. Китайцы никогда и не думали сомневаться в этом рассказе. Но не слишком ли это уже мудрено для династии, которая все время должна была стоять с оружием в руках? Пожалуй, китайцы готовы также верить, что и в древние времена государи заботились об устройстве школ; школа-то действительно была, да только военная: манежи, плац-парады, экзерциргаузы. И как это удельные князья станут присылать дурные песни, чтобы свидетельствовать против себя: в таком случае весь Ши-цзин только и свидетельствовал бы что о высокой мудрости правителей!

      Конфуцианцы говорят, что Ши-цзин не надобно было восстановлять по истреблении книг, так как он жил в устах народных. Это еще труднее допустить, чем приведение в письменный вид Шу-цзина со слов Фушена. Народный язык и ныне не имеет определенных иероглифов для своего выражения; провинции и тогда уже различались наречиями. О Ши-цзине можно сказать многое. Самая главная часть его – песни, несомненно, носит отпечаток народности; это естественное произведение жизненных отражений всякой нации. В китайских песнях мы видим много общечеловеческого: так и кажется, что присутствуешь на родных вечеринках, посиделках; то воспевают жениха, невесту, иногда над ними подсмеиваются; то красавица тоскует по милому, то учит его, как приходить к себе, то горюет об измене; то рабочий проклинает тяжести труда, воин – трудности похода. Нет сомнения, что во многих есть и исторические намеки. Но китайский комментатор портит все дело: он задался мыслью видеть в этих стихах историю и нравственность; он все гнет в свою сторону, он не только произвольно толкует слова, не стесняясь даже тем, что в другом месте эти же слова объясняет иначе, – он силится отыскать такие царства, которых и не существовало. Достаточно для него уже того, в какой разряд попала песня: если она случайно отнесена к царству Чжоу, то значит это верх нравственности; в другом месте песня того же рода показывает высшую испорченность нравов; точно так же, на этом основании, видят в песне или упоминание об их любимых героях нравственности или презираемых злодеях. Возьмем для примера несколько[5]:

      Унизительно, унизительно

      Заниматься всякими фиглярствами;

      Только что солнце посредине,

      Так и выступаешь на сцену;

      Большой человек рослый, разрослый,

      А в княжеском дворце всячески фиглярствует:

      Сила как у тигра,

      Поводья для него как шелковый шнур,

      А он в левой руке держит флейту,

      В правой фазанье крыло, —

      Красен и цветущ;

      Князь велит подать чарку вина;

      На горах растут орехи,

      На низу солодковый корень[6].

      О

5Цзянь си цзянь си!Жи чжи фан чжунШо жень юй юйЮ ли джу хуЦзо шоу чжи ёХэжу во чжёШань ю чжень, – Си ю линПи мей жень сиФан цзянь вань вуЦзай цянь шан чуГун тин вань вуЧжи пэй жу цзуЮ шоу бин чжёГун янь сы цзёЮнь шуй чжи сы! Сифан мей женьСи фан чжи жень си!

6

То есть всему есть свое место, а твое место тут ли?