Ключ. Борис Утехин

проверяйте всех, смотрите биллинг, нам нужно выяснить, кого они ищут.

      – А давайте просто возьмём их, а? – спросил второй в пиджаке. – И потрясём, как положено?

      – Дурак ты, Ваня. – скривился Петр Георгиевич. – Возьмём за что? Они же не ездят с поясами смертников по городу. Вы машину пробили? Она чья? Вот именно. Вы понимаете, какой будет скандал, если у нас на них ничего не будет? Всех вы@бут, но кого-то по-человечески, а вас еще и в извращённой форме. Оно нам надо?

      Через какое-то время Ваня и Серёжа вышли из здания во двор особняка, сели в стоявший у подъезда черный «форд мондео», и машина через отворившиеся железные, выкрашенные в такой же черный цвет, ворота, выехала в город.

      За окном начинался дождь.

      На подоконнике нахохлился мокрый голубь и одним глазом наблюдал за Матвеем. Тот сидел на кухне и, в свою очередь, наблюдал за голубем. Лежавший на столе телефон молчал. Матвей несколько раз брал его в руки, проверял, нет ли пропущенных сообщений. Хотя точно знал, что их нет, ведь если бы что-то пришло, он услышал бы сигнал. Всё совпало: испортившаяся погода, сбежавшая девушка, полное отсутствие каких-либо идей по заказу отца Гурия. Он ещё какое-то время обменивался взглядом с голубем, потом набрал сообщение Лерке: «Как ты? Хочу тебя проведать. Может, что-то привезти?». Через несколько секунд всплыл ответ: «Дома, заезжай, привози себя». «Когда не знаешь, что делать, сделай что-нибудь хорошее», – подумал он и пошёл одеваться.

      Только он выехал, как на город обрушился обильный весенний ливень. Вечер стал тёмно-серым и неуютным. Дворники размазывали потоки воды по стеклу, из-за этого город стал похож на странное кино, где каждый кадр проявляется после взмаха щеток. Хотелось в тепло, чтобы был уютный диван, плед, чай с имбирем и чтобы кто-то сидел рядом, так, для атмосферы. Нужен ли был ему кто-то, кто находился бы рядом постоянно? Он так не думал. Матвей считал себя независимым и самодостаточным, способным всегда занять собой своё свободное время. Да и времени этого было не так, чтобы много. Но не проходило и часа «одиночества», когда он откладывал книгу или отвлекался от фильма и начинал довольно бессмысленно сёрфить сеть. Зачем? Если бы его спросили, он бы ответил, что хочет быть в курсе новостей. Но на самом деле в этих поисках было лишь ощущение отсутствия одиночества, псевдообщение с такими же занятыми людьми, эмоций которых хватало только на то, чтобы поставить лайк или смайлик.

      Он вспомнил давний разговор с одним музыкантом. Тот рассказывал, что в начале 80-х конструктор музыкальных синтезаторов Дэйв Смит предложил способ представления нот. Он назвал его MIDI. Там была цифровая модель, которая включала в себя только два показателя: клавиша нажата и клавиша отпущена. В итоге MIDI, созданный для того, чтобы всего лишь соединить несколько синтезаторов, стал стандартом представления музыки в программном обеспечении. Но, созданный для клавиш, он не мог точно описать звучание саксофона, флейты или скрипки. Оцифровка музыки, которая сделала её доступной, создала возможность записывать и слушать на огромном количестве