Красавица и ее чудовище. Ева Никольская

знаешь, маленькая мышка, – задумчиво начал Хранитель, приблизившись ко мне на расстояние вытянутой руки, – пожалуй…

      Нереальный по своим переливам писк резанул по ушам, заставив Арацельса заткнуться, а меня вскочить. Непроизвольно махнув рукой, я выплеснула на пол остатки вина, едва не окатив ими блондина. Но благодаря потрясающей (меня уж точно потрясла!) реакции, он увернулся от благоухающей жидкости, сохранив свою одежду в незапятнанном состоянии.

      – О нет… – поморщившись, Первый Хранитель повернулся на визг и открыл мне вид на полусонного Ринго, который водил носом, странно выгибая при этом спину. Глаза его были закрыты, но это обстоятельство не мешало зверьку издавать тот болезненный для моего восприятия звук, от которого я судорожно зажимала уши, пытаясь при этом одной рукой удержать тетрадь, а другой кружку. Н-да, а мне казалось, что самые громкие возгласы этого существа я уже слышала. Ошиблась.

      – Смерть дурачится? – подал голос на удивление невозмутимый Кама. Хотя… чему тут удивляться?

      – Кто? – уставилась я на него, искренне обеспокоенная за здоровье зверька. Надо же такое заявить… Смерть дурачится. Кондрашка пушистика хватила, что ли? Вон и судороги уже начались: лапки дергаются, хвост словно в столбняке, а глаза… впрочем, глаза он так и не удосужился открыть.

      – Дурачится, – отозвался блондин, проигнорировав мой вопрос. – Опять где-то траву раздобыл.

      – Что? – Теперь мой взгляд был прикован к лицу красноглазого.

      – Смерть идет, – пояснил он, сжалившись надо мной, тщетно пытающейся что-либо понять.

      – А-а-а-а, – с идиотской улыбкой ответила я и, перевернув кружку, потрясла ею. – Жаль, выпить нечего.

      Арацельс странно посмотрел на меня (хорошо еще, что пальцем у виска не покрутил), а я в свою очередь уставилась на Ринго, который сменил писк на громкое урчание и, виляя задом, пополз к краю стола. Эм… это что, попытка суицида, что ли? Сейчас лапки сложит и рыбкой вниз кинется? Однако на самоубийцу зверек не походил. Морда его была вытянута, а черная пуговка носа ходила ходуном, что-то вынюхивая. По-прежнему не открывая глаз, мохнатое существо мягко спрыгнуло на пол и шустро засеменило к приоткрытой двери. Его длинный хвост стоял трубой, а уши ритмично дергались в такт шагам. Засмотревшись на животное, я не сразу заметила гостя, переступившего порог так же бесшумно, как ранее двигался блондин. Лишь когда Ринго уперся носом в черные сапоги визитера и, подняв мордочку, радостно взвизгнул, я увидела его.

      Взгляд мой поднимался постепенно, и, чем большее открывалось глазам, тем сильнее становилось желание спрятаться… хм… даже не за чашку, а за чью-нибудь широкую спину. Короче, кто не скрылся, я не виновата. Кама был дальше, да к тому же еще и сидел, поэтому спасительной стенкой для меня стал Арацельс. О том, что он, по моим расчетам, должен был меня прибить, я как-то быстро позабыла, увидев в дверном проеме крылатого мужика с насыщенно-красной кожей, витыми рогами и длинным стрельчатым хвостом, волочившимся