Не мешайте палачу. Александра Маринина

для меня и желтые – вон на тот столик, где мой поклонник сидит. И побыстрее.

      Герман схватил деньги и умчался.

      – Я вас не понимаю, – произнес Сауляк.

      «Ну вот, наконец-то, – с облегчением подумала Настя. – Наконец-то ты заговорил со мной первым, а не просто отвечаешь на мои назойливые вопросы. Наконец-то ты чего-то не понимаешь. Дело сдвинулось, но видит Бог, это стоило мне… И синяк теперь на руке будет».

      – Чего вы не понимаете? – устало спросила она, машинально поглаживая болезненно ноющее место на запястье.

      – Зачем вы покупаете цветы, которые вам не нравятся?

      – Затем, что я никогда не покупаю цветы, которые мне нравятся. Цветы, которые мне нравятся, мне дарят люди, которые хотят сделать мне что-нибудь приятное.

      – Это не ответ.

      – Другого не будет.

      – А желтые гвоздики вам нравятся?

      – Нет. Я вообще гвоздики не люблю, никакие.

      – Значит, они нравятся вашему Ромео?

      – Откуда я знаю, что ему нравится, – она равнодушно передернула плечами.

      – Тогда зачем…

      – Не знаю, – оборвала она Павла. – Низачем. Я же не спрашиваю, зачем вы это сделали там, возле эстрады. Сделали, потому что захотели или посчитали нужным сделать, вот и весь ответ. И я не считаю себя вправе требовать от вас отчета, почему это вы решили поступить так или иначе. Решили – значит, решили. Как решили – так и поступили.

      – Вы весьма демократичная особа, должен вам заметить.

      – Увы, нет. Я анархистка, сторонница абсолютной свободы. Главным образом я имею в виду свободу принятия решения. Поэтому не пристаю к вам с вопросами и не собираюсь отчитываться перед вами по поводу цветов. Если вы наелись, мы можем возвращаться в номер.

      – А как же цветы? Их ведь еще не принесли.

      – Принесут в номер.

      Настя расплатилась по счету, и они снова поднялись на третий этаж. За стодолларовую бумажку Елизавета Максимовна записала в журнал, что в полулюксе живут двое, и новая дежурная, сидящая на посту на третьем этаже, ничего у Насти не спросила, только проводила ее недоброжелательным взглядом.

      – Вы будете спать в спальне, – сказала она Павлу не терпящим возражений тоном.

      Он ничего не ответил, только молча кивнул. Настя быстро прошла в спальню, взяла свою одежду и скрылась в ванной, чтобы переодеться. Она с остервенением намыливала лицо, смывая слишком яркую косметику, потом встала под душ. После горячего душа она снова влезла в свои любимые джинсы, натянула майку и свитер и почувствовала себя гораздо лучше.

      Войдя в комнату, она сразу увидела огромный букет, валяющийся на журнальном столике. Павел сидел в кресле, и Настя ничуть не удивилась, что он снова сидит с закрытыми глазами, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Похоже, это была его любимая поза, и только так он чувствовал себя комфортно и удобно.

      – Давайте ложиться спать, – сказала она. – Вы, наверное, устали.

      – Нет.

      – А я устала. И хочу