Ступени из пепла. Константин Бояндин

es matafann ka, – сообщила я тишине. – Красный, синий, синий, красный, зелёный.

      Молчание. Затем, чётко и спокойно.

      – Два один восемь два три пять шесть. Повторите.

      – Два один восемь два три пять шесть, – отозвалась я глухо.

      Связь оборвалась.

      – Два один…

      – Я слышал, девочка. Набери этот номер дважды, подряд. Цифрами.

      Я повиновалась.

      – Нажми вызов.

      Телефон пискнул. «Абонент недоступен».

      – Абонент недоступен, – повторила я, ощущая себя ужасно глупо.

      – Спина устала, сил нет, – сообщил дядя шёпотом и… медленно поднялся. Медленно, сжав зубы, откинулся назад. Запустил руки за спину и чем-то щёлкнул. – Ну, всё. У нас есть ещё немного времени, Май. Ты хотела поговорить? Я тоже. Правда, обо всём мы поговорить не успеем.

      Руки у меня дрожали. Страшно. И были, обе, холодными и мокрыми от пота.

      – Надень перчатки, – попросил дядя тихо.

      – Зачем? – поразилась я, протягивая ему телефон. Но дядя Хельт отказался его забирать и движением головы велел бросить аппарат туда же, на кровать.

      – Мне нужна ясная голова, девочка. А мы с тобой, как ты могла заметить, разного пола.

      Я не выдержала и рассмеялась. Тихо. Дядя прижал палец к губам и медленно опустился прямо на пол.

      * * *

      – Через двадцать три минуты Миан придёт за бокалом, – дядя говорил, как ни в чём не бывало. – К этому моменту я должен исчезнуть. Как только я уйду, сними перчатки и выключи кондиционер. Я включил его, пока ты просыпалась.

      – Зачем?!

      – Обоняние у неё такое же острое, как у тебя, Май.

      Это верно. Будет оно острым, когда осталось пять дней до…

      – Два дня, – сообщил дядя. – Не пять, Май. Два.

      Я непроизвольно встала на ноги. Откуда… как он… рука потянулась к шее.

      – Два дня, – повторил он. – И перестань пить таблетки, которые тебе даёт Миан. Возьми вот эти, – он протянул флакон. Судя по надписи, там – обычный дезодорант. Точнее, препарат для подавления чувствительности к запахам. Но таблетки на вид немного другие.

      – Откуда вы… ты…

      – Двадцать минут, Май. Только двадцать минут.

      Я кивнула. Хотя трудно было поверить в то, что слышу. Осталось ли хоть что-нибудь, чего он обо мне не знает?

      – Не спрашивай меня, почему я это делаю, – начал он. – Я не знаю сам. Я не уверен, что успел вовремя.

      Странно, но спокойствие вопреки всему вернулось ко мне. Всё было таким нереальным, что перестало казаться нереальным.

      – Самое главное – завтра во всём слушайся тётушку Ройсан, если она рядом. Это не шутка. Слушай каждое слово, чуть кивай головой, говори только правду. Чтобы было легче, повторяй про себя «я подчиняюсь». Поняла?

      Я кивнула.

      – Это самое важное. Не вздумай не соглашаться с ней, не пререкайся, если она не потребует. Это верная смерть. Поняла?

      Я кивнула. А сейчас что – сон или действительность?

      – Замени свои… те, что… словом, те, что носишь в медальоне. Выбрось их, положи те, что я дал. Принимай их так же.

      Губы мои пересохли. Опять!

      – Если