Под тенью Феникса. Андрей Годар

белых досок, хорошо заметных в ночи. Даже фундамента не осталось, который, видимо, тоже был деревянным. Взрыв просто разметал это здание, оставив только ровное место и мусор, разбросанный по всей округе. Машины, которые находились на стоянке, сбились все в кучу у одной стены. Было очень похоже на то, что это не взрыв их так отшвырнул, но машинки сами жались друг к другу от безумного страха. Те же, которые лежали на крыше колёсами вверх, были похожи на жуков, которые притворяются мёртвыми, чтобы их не убивали. Среди них была и наша машина – она, как и остальные, была помята и абсолютно безжизненна.

      Я просто не мог поверить своим глазам, это было невозможное, нереальное зрелище. Я ведь знал, что с церковью всё должно быть в порядке, я так ярко себе её представлял, я так верил! И вот – ничего. Абсолютно ничего. Все надежды таяли, исчезали, их место заполняла эта жуткая тишина, которая была вокруг. Всё еще не веря своим глазам, я пошёл к прямоугольнику на асфальте, еще недавно бывшему фундаментом. Под ноги всё время попадались доски и всякий мелкий мусор, но я не обращал на него никакого внимания, пока не наступил на что-то мягкое. Сразу подумалось, что это кусок термоизоляции, которой у нас было так много в гараже. Мягкие толстые трубы – надев их на руки и на ноги, я играл в космических роботов.

      Я опустил глаза и от увиденного так дёрнулся назад, что споткнулся и упал, передо мной лежала человеческая рука. Самая настоящая рука, на которой еще был обрывок рукава клетчатой рубашки. От того, что я наступил на неё, она развернулась таким образом, что теперь прямо на меня смотрела жуткая рана в том месте, где плечо должно было переходить в тело. Это зрелище, ощущение от него, будто током пронзило меня, в ушах раздался тонкий писк, и всё тело мелко задрожало. Ужас прибил меня к земле, не было сил подняться, и, прямо как сидел, я пополз спиной вперёд по обломкам. Прополз так, наверное, несколько метров, и тут моя рука опустилась на что-то круглое. Человеческая голова без волос, на куске туловища, лежала лицом вниз, и я держался за опаленную кожу на её затылке.

      Бежал я оттуда, не разбирая дороги. Спотыкался, падал, поднимался, и снова бежал, крича на ходу. Ревел, что было сил, и слёзы заливали лицо, из-за чего я снова и снова падал, сбивая колени в кровь, но всё равно продолжал бежать. Кругом, кругом было это разрушение, эти обломки, и, куда бы я ни бежал, везде видел только их, они давили со всех сторон. И в каждом обломке я теперь видел изувеченных и обгоревших людей, повсюду! Я начал метаться из стороны в сторону, пытаясь убежать от этого зрелища, пока не увидел густые кусты за парковкой. Спасительные кусты, которые не были частью ужаса, что царил повсюду, оставались совершенно такими же, как обычно… невозмутимыми. Я с разбега нырнул в них, едва успев закрыть глаза и протянув руки вперед, навстречу царапающим веткам. Рыдать стало немного легче, потекли слезы, а потом меня вырвало. Совсем немного – эти спазмы отняли остаток сил, и я снова отрубился.

      Что случилось с мамой и сестрой, я, конечно, понимал, хотя и не