Жизнь Шаляпина. Триумф. Виктор Петелин

Директор школы Общества поощрения художеств Сабанеев, рассерженный и обиженный за критику, увидев Бенуа, сразу отвел его в сторону и тоном начальника стал выговаривать свои претензии как подчиненному, наконец гневно бросил такую фразу: «Как вам не стыдно. Вы получаете жалованье от императорского Общества поощрения и позволяете себе так о нем отзываться». Конечно, погорячился Сабанеев, слов нет, и можно было бы простить ему эту горячность, но Бенуа, видимо взвинченный хлопотами по устройству выставки и действительно вложивший в нее столько сил, изобретательности и ума, ослепленный незаслуженной обидой, бросился на Сабанеева с кулаками, схватил его за обшлаг сюртука и стал трясти несчастного директора, как грушу, бросая ему в лицо: «негодяй», «мерзавец»… Сабанеев еле-еле оторвался от совсем осатаневшего от обиды Бенуа, которого друзья и знакомые тут же увели в другую комнату. Все ожидали, что Сабанеев вызовет на дуэль, все-таки публичное оскорбление действием, и Бенуа уже попросил быть у него секундантами Дягилева и Философова, но, слава Богу, Сабанеев нашел в себе мужество письменно признать свою вину за случившееся, но комитет Общества в официальном письме выразил неудовольствие критикой Бенуа французской выставки. Бенуа тут же подал в отставку и собирается в Рим, где живет уже его семья…»

      Шаляпин ходил по выставочным залам, буквально всматривался в картины разных художников, здесь представленных, и заметил, что выставлены не только петербуржцы, как он ожидал, но и много москвичей. Видимо, соревнование закончилось, предположил Шаляпин, и Дягилеву удалось объединить всех талантливых художников новой эпохи, ну, может, не всех, но выставка получилась действительно интересная. Но почему ж такой разнобой в оценках картин, думал Федор Иванович, прислушиваясь к голосам, которые раздавались рядом. Особенно яростные споры возникали у «Демона» Врубеля. Одни утверждали, что картина – пример «бездарности и безграмотности», и вообще мирискусники, пока учились у Запада, несли что-то новое, свежее, а теперь понеслись с головокружительной быстротой назад, они все забыли, чему учились… «Декадентам нужно непременно то, что совсем бы не походило на традиционное понятие красоты». – «Да помилуйте, вы же признаете Врубеля талантливым человеком, надеюсь. Так почему ж вы ему должны диктовать, как ему писать «Демона». Вы говорите, пошел назад, и пусть себе идет, лишь бы не стоял на месте, он же художник, значит, свободен в своем выборе. К тому же он идет не назад, как вы говорите, а идет своим путем, своей дорогой, не подражая никому, только подражательность погибает, искренность в искусстве прокладывает новые пути». Третий пытается примирить две разные точки зрения, находя, что у декадентов есть таланты, они, несомненно, расширяют гамму ощущений. И заслуга их уродливого искусства в том, что мастера старой школы присматриваются к ним в поисках собственных изобразительных средств, расширяя свою палитру, так сказать. Едкое безумие декадентства перерождается в более одухотворенное