.

но соревнование продолжалось. И все заметнее становился возмутитель спокойствия Сергей Дягилев. Его энергия, бойцовские качества, организаторский талант, поддержка богатых и знатных меценатов, даже император Николай Второй дал десять тысяч рублей на журнал «Мир искусства» по просьбе Серова, писавшего в то время портрет царя. Имя Дягилева у одних вызывало уважение и симпатию, у других – ярость и зависть, равнодушных не было. Третьи признавали его положительные качества, но тут же высказывали свои сомнения, ругали его за беспринципность и аморальность, которые якобы чаще всего приносили ему успех. Дескать, знал ведь, что московские художники устраивают выставку своих картин – 36 художников готовили свою выставку. Но пока они собирались, спорили, обсуждали, дописывали свои картины, Дягилев с его безумной отвагой и энергией успел открыть выставку журнала «Мир искусства» раньше на полмесяца, чем московские художники. И что же? Огромный успех! Петербуржцы покорили Москву, а ведь так уж искони повелось, что московское не имело успеха в Петербурге, а петербургское – в Москве. Значит, Дягилев прекрасно знал об этом, как и вообще мирискусники, искали и находили пути сближения различных художественных явлений, если в них есть искра Божия. Так, Константин Коровин дал свои картины и на выставку Дягилева, и на выставку «36 художников». Друзья пошучивали по этому поводу: «Костенька любит сидеть на двух стульях». Ну а если разобраться по существу, то не все ли равно, где выставлять свои картины, печатать свои произведения, петь и играть своим голосом. Главное – оставаться самим собой…

      И что получилось в итоге: организаторы Второй выставки «36 художников» признавали успех Дягилева, впервые представшего перед москвичами, чаще всего говорившими: «Выставка получилась сильная. Успех несомненный. Но и выставка «36 художников» сверх ожидания имела полный успех. Дягилев увидел, что мы тоже сила. Мы не отдали Москву. Победа была на нашей стороне». А победу москвичи торжествовали потому, что на выставке были представлены почти все талантливые пейзажисты – Архипов, Аладжалов, Бакшеев, Аполлинарий Васнецов, Виноградов, Досекин, Н. Клодт, К. Коровин, Остроухов, Первухин, Переплетчиков, Степанов, Юон, Якунчикова… Да и картины других мастеров были пронизаны русским национальным духом: картины Рябушкина, С. Иванова, С. Коровина…

      А кто от этого соревнования, казалось бы, противоборствующих сил выиграл? Искусство и, значит, зритель.

      Шаляпин вспомнил, как он, листая на ходу журнал «Мир искусства», обратил внимание на «Московские новости» Дягилева, который прямо признавал существование московской школы живописи, продолжавшей великие национальные традиции Саврасова и Васильева, Поленова и Левитана, отметив ровный и спокойный подбор симпатичных и некрикливых работ наших истинно русских пейзажистов, превосходно передавших в своих картинах все красоты русской весны, всю поэзию тающего снега и все эффекты пленительного осеннего заката.

      Нет, Дягилев