Без огня. Александр Миронов

немного бес немного

      где все поймут и ты поймешь

      январь-апрель 1976

      ПОЛЬ ВАЛЕРИ

      Проницательный лев очарован крупой Ренессанса,

      голубою мадонной с младенцем крупозным и влажным,

      Велиаром глумливым в глубоких глазах белошвейки,

      буржуазною пеной молочного Нового Света.

      Президент голубей, погруженный в метафору мира,

      величаво царил галльским гребнем на шумном Олимпе,

      над куриной вознею согласий и разноголосиц

      он следил колыханье зернистой и праздничной пены.

      1976

      ***

      Жить надо все-таки верней —

      от веры к вере.

      Изысканный остаток дней

      хранить в пещере,

      изведанную горечь слов

      творить и вторить,

      телесный храм, разумный кров

      нерукотворить,

      сойти к теням своей души

      Христом распятым

      и смертных почестей лишить

      смиренный Атом,

      жить Богу, сотвориться вспять,

      как учит Слово,

      но попросить себя поймать

      у Птицелова,

      а здесь вразнос и невпопад

      истаять душу,

      в потопе дней ускорить ад,

      взыскуя сушу,

      как пресмыкающийся Ной,

      как вопль Иова,

      смиреньем персти земляной

      привлечь Благого.

      февраль 1976

      LOCUS ТРЕЗВОСТИ

      Как похмельный олень

      я теку

      на иссохший источник стола

      а в Китае с утра

      как всегда

      совершились большие дела

      ну а здесь – что ни день —

      то печаль

      то огонь то зола

      Флорентийская тень

      мои тихие сени сожгла

      1976

      ***

      Сколько праздников!

      Сколько естественной радости,

      радужной пыли,

      эйфории и мяса

      на пике крутого поста!

      Неужели и вправду мы кончили,

      в самом конце – победили

      с патриаршей подмогой,

      с землицей в расцветших устах?

      Как в цветном эпилоге

      после той мелкотни хроникальной,

      где лишь грохот и вой,

      свист и крик, человек и снаряд —

      все роится, все плещется,

      все цветет чепухой зазеркальной —

      разберись, где известный,

      а где – неизвестный солдат!

      Фарш волшебный из виршей и маршей,

      из визга и пенья,

      равноправные дети-застрельщики,

      дети-стрелки…

      Круговое терпенье, цыплячье сцепленье,

      цветенье! —

      Возлагают венки.

      Возлагают венки.

      Запах жирных нулей

      заполняет прогулы сквозные,

      черно-белые клирики

      скорбной шеренгой стоят.

      «Далеко ли идти

      до блаженной страны Содомии?» —