Самсон в оковах. Леонид Андреев

бы хотел мечом сразиться с Самсоном. Вы качаете головами?

      Первый гражданин. Да, худо, худо. Ты молод, Амморей, ты долго был на чужбине, и ты стал почти чужим нашему народу.

      Амморей. Это неправда!

      Первый гражданин. Да, да, Амморей, ты молод и отважен, как и внук нашего мудрого Рефаима, прекрасный, как солнце, но безумный Ахимелек…

      Амморей. Кто смеет называть царевича безумным?

      Второй гражданин. А кто смеет кричать, когда старцы не повышают голоса? Или так делается в Ниневии?

      Амморей. Прости, Одоллам. Но я не понимаю…

      Первый гражданин. Да, да, ты многого не понимаешь. Ты хочешь сразиться с Самсоном мечом, а он и меча никогда не носил, этот князь нищих, этот злой бес, буйный ветер из пустыни!

      Амморей. Но как же он убивал мужей филистимских? Я слыхал: он их много побил.

      Первый гражданин. Да, много. Не счесть. Он убил их гневом.

      Амморей. Гневом? Я не понимаю, или вы шутите: как можно убить гневом?

      Первый гражданин. Ты молод, Амморей.

      Второй гражданин. Против меча есть меч, а что есть против волшебства и злых волхвований? Ты молод, Амморей.

      Амморей (насмешливо). Но Дагон стар. Или израильский бог сильнее Дагона?

      Первый гражданин. А кто теперь почитает Дагона? – не ты ли, ниневиец?

      Вдали веселое пение, звуки гуслей и тимпана.

      Второй гражданин. Наш прекрасный Аскалон, нет города на земле прекраснее его! Восемьдесят лет топчу ногой я эти камни, и смотрю на эту луну, и слушаю песни наших юношей и дев, и молюсь великому Дагону. Был я молод и пел сам, теперь я стар и слушаю других, а в старом сердце все радость и любовь. Светлая богиня Иштар, будь защитой твоему Аскалону, спаси его от злых и темных чар, пожалей прекрасных дев, славящих тебя так сладко!

      Первый гражданин. Да, худо, худо. Пока чародей в яме, мы спим спокойно; но вот опустеет яма…

      Амморей. И это сонное животное, и этого ощипанного женщинами петуха ты называешь чародеем? Я не знаю, что с вами, мои почтенные учителя. Сегодня праздник в Аскалоне, я шел на пир к Гефторе, куда зван, но вы привели меня сюда – слушать, как храпит израильский пес; теперь вы хотите, чтобы я боялся его… я, Амморей, – военачальник! Лучше я продолжу путь мой к Гефторе и музыкой потешу мой слух, упьюсь вином и любовью, а не страхами перед нестрашным.

      Первый гражданин. Да, да, потише, Амморей. Мои трое сыновей пали от руки этого ощипанного петуха.

      Амморей (смущенно). Я этого не знал, почтенный Ахузаф. Но ночь так прекрасна, и мне так хочется веселья…

      Второй гражданин. Тише. Слушай!.. Тише!

      В уличке слышится громкое и равномерное постукивание деревянного посоха. Приближается.

      Первый гражданин (со страхом). Слепая!

      Второй гражданин. Слепая из Иудеи! Уйдем скорее, скорее. (Тащит за собою Амморея; уходят в тень.)

      Амморей. Но я хочу взглянуть! Я не понимаю, что за страхи бродят над Аскалоном?

      Первый гражданин. Тише, тебе говорят, безусый!

      Амморей (тихо). Кто это: слепая из Иудеи? Волшебница также?

      Второй