Большой куш нищей герцогини. Дарья Донцова

стоял у руин церкви, асфальт закончился. Далее шла колея в размокшей глине. Я увидела табличку на первом доме: «Пионерская, дом 2». Именно в этой избе прописана Питирима.

      Надо было надеть резиновые сапоги, но я отправилась на прогулку по сельской местности в тонких кожаных сапожках. Ну и как дойти до избы Питиримы? Почему я не натянула в промозглом марте угги? Так я за рулем сижу, в меховой обуви мне трудно управлять автомобилем. Я хотела взять с собой обувь из овчины, а потом решила, что деревня невелика, я не замерзну, пройдя небольшое расстояние.

      – Краса ненаглядная, – сказал за моей спиной тихий голос, – что, соображаешь, как вперед пройти и не утонуть?

      Я обернулась и увидела симпатичную пожилую тетушку с доброй улыбкой.

      – Ты неправильно нарядилась, – продолжала она, – постой-ка тут смирно, я тебя выручу.

      Шлепая по грязи резиновыми сапогами, которые явно были велики ей, старушка, несмотря на возраст, резво дошла до первого дома, исчезла за калиткой и скоро вернулась. В руках она держала боты странного вида, более всего они походили на высокие, до щиколотки, калоши.

      – Во, вездеходы всепогодные, – весело сказала незнакомка, – засовывайся в них прямо в своих фу-ты ну-ты сапожках.

      – Испачкаю подкладку, – предостерегла я.

      Бабуля поставила передо мной непромокаемые башмаки.

      – А она там есть? Нету. Зато подошва – микропорка. Знаешь такое слово?

      – Слышала его от мамы, – сказала я, – ботинки на микропорке.

      – Отличная вещь микропорка, – цокнула языком бабуля, – вечная. Я их купила… дай бог памяти, в шестьдесят восьмом, сносу им нет. Ты к нам зачем? Уж не дачу ли снять?

      – Да, – обрадовалась я подсказке.

      – Рано озаботилась, – удивилась старуха, – март на дворе.

      – Сейчас, наверное, можно договориться дешевле, – предположила я.

      Старушка окинула меня взглядом.

      – Наоборот. Я сама не сдаю. Не люблю чужих под боком, и не надо мне денег. Наша инвалидская команда, которая дачников пускает, состоит из двух человек. Зотова сейчас такую сумму заломит, что у тебя глаза на лоб полезут. Она до тридцатого мая ни рубля не уступит. Потом до сквалыги дойдет, что она, как всегда, пережадничала, без жильцов осталась, тут-то враз цену снизит. Вторая любительница деньги за свой сарай состричь – Ларка Фролова. Она с дачницей хоть сейчас за смешную плату сторгуется, аванс возьмет. Но приедешь первого июня с хабаром-табаром-детьми-кошкой… Опаньки! А в халабуде уже живут, Ларка руками разведет.

      – Вас не помню.

      Ты на нее налетишь.

      – Я аванс тебе вручила!

      Она в ответ:

      – Расписку покажите!

      И нечем крыть. Вообще не советую с нашими связываться. Зотова, если к себе пустит, до кондратия доведет, на половину, которую жильцам предоставит, ходить будет, замечаниями сыпать: «не наступай на половики, затопчешь», «не лежи на диване, он новый». А если Ларка не обманет, то ты в ее сарае окочуришься. Там крыша течет, печка дымит, плита-развалина, включить страшно. Сортир впритык к твоей, прости господи, даче стоит. Вонища!