Грех с ароматом полыни. Галина Романова

было усыпить старшего, он отвечал за кухню и продовольственные запасы. И тогда мы с моим братом выходили на дело.

      – На дело? На какое дело? Зачем?

      – Чтобы просто пожрать! – Она резко вскочила с места, наклонилась над ним, сузила глаза. Дышала тяжело, с присвистом. – Ты хоть можешь себе представить, столичный мальчик, как бывает страшно, когда дико хочется есть, а тебе не дают?! А тебе всего шесть лет! И ты не понимаешь, почему тебе не дают хлеба. Просто не принимает детский ум, зачем нужно кого-то бить, чтобы получить стакан чая с сахаром.

      – Ты… – Он поперхнулся, откинулся на спинку стула, уставился на нее диким взглядом, под лопатками заныло. – Ты голодала?!

      – Да, – ответила Ева коротко и вернулась на место.

      Сцепила пальцы в замок и постучала ими по столу.

      – Мне нужно найти того, кто написал эти статьи, Егор.

      – Ну… Если это так важно, я постараюсь что-то сделать.

      – Не что-то, а ты найдешь его! Найдешь! – выкрикнула Ева, зажмуриваясь.

      Он смотрел на нее и будто видел впервые. Ее безупречная выдержка и хладнокровие затрещали по швам, выворачивая наизнанку что-то нежное, уязвимое, пульсирующее острой болью. Ему даже стало казаться, что он видит капли крови, которыми сочится ее душа. Его захлестнула такая жалость, что он тут же совершил ошибку. Он произнес:

      – Бедная… Бедная моя! Как же тебе…

      Договорить не вышло.

      – Не надо меня жалеть, понял! – заорала Ева, поднимая на него прежний пустой взгляд, и еще раз с силой пристукнула сцепленными в замок пальцами по столу. – Жалеть меня не надо! Мне просто надо найти этого человека.

      – С которым ты воровала еду?

      – Который написал статьи обо мне.

      – А разве это не один и тот же человек? Ты ведь сказала, что эти слова были известны только тебе и твоему брату. И если в статьях упоминались именно эти слова, то это значит…

      – Это ничего не значит, Минаков. – Ева холодно улыбнулась. – Моего так называемого брата давно нет в живых.

      – Нет в живых?

      – Что ты, как попугай! – снова взорвалась она, вскакивая. – Повторяешь за мной по слову! Нет в живых. Нет! Он умер, погиб.

      – Погиб? – повторил он.

      И тут же прикусил язык, потому что Ева в беспомощной ярости закатила глаза и принялась беззвучно ругаться.

      – А как он погиб? – зачем-то спросил он.

      Может, за тем, чтобы не повторять за ней попугаем ее же фразы. Может, чтобы отвлечь ее. Ему совершенно точно не была интересна судьба давно погибшего мальчишки. Во всяком случае, до тех пор, пока Ева ему не соврала.

      Она точно соврала! Он не мог ошибаться. Он знал ее достаточно хорошо, и еще лучше чувствовал. Как бы она ни пыталась отгородиться от внешнего мира, всегда оставаясь вежливой и безучастной, каким бы пугающе пустым ни был ее взгляд, Егор всегда ее чувствовал. И совершенно точно понял, что она соврала, когда ответила:

      – Тимур погиб в результате несчастного случая.

      Глава 4

      – Даниил Игоревич, надо что-то срочно предпринять,