Военно-эротический роман и другие истории. Борис Штейн

И уже не как начальник ГРОБа, а как секретарь, чувствовал ответственность за морально-бытовой облик любого работника, независимо от его партийной принадлежности. Само собой разумеется, что в скором времени Дзинтра оказалась в служебном кабинете начальника ГРОБа. Не станем утомлять читателя пересказом воспитательной беседы, заметим только, что беседа представляла собой монолог Василия Савельевича, при чем речь его была соткана из многозначительных штампов, таких, как «моральный кодекс строителей коммунизма», «семья – ячейка нашего советского общества», «Моральный облик советского офицера», «девичья честь» и «пятно на комсомольскую организацию органов городского управления». Дзинтра слушала спокойно, аккуратно уместившись на краешке стула, не возражала и дисциплинированно кивала в самых патетических местах. У Василия Савельевича сложилось впечатление, что слова его достигли цели, и молодая сотрудница раскаивается. И чтобы закрепить победу социалистической морали, задал девушке итоговый вопрос:

      – И как вы намерены поступить?

      Дзинтра улыбнулась:

      – У меня пол-отпуска не использовано. Съезжу, навещу родственников.

      – Очень хорошо, – обрадовался партийный руководитель. – И дурные мысли выветрятся из головы.

      – Мартын Сергеевич, – ласково спросил замполит, а что это за девушка, с которой вас несколько раз видели в городе?

      – Да так, – прожал плечами Мартын. – Одна девушка знакомая…

      Замполит по-отечески погрозил Мартыну пальцем. – С этого все начинается: сначала знакомая, потом – больше. Мартын Сергеевич, я вам добра желаю. Не одна карьера поломалась из-за легкомыслия. Вот вы котируетесь на должность дивизионного артиллериста. У вас все должно быть без сучка, без задоринки. А вы на корабль вовремя не явились, выговор огребли. Теперь, пока взыскание с вас не снимут, документы подавать нельзя.

      Мартын молчал, по обыкновению краснея.

      – Вы, вот что: вы съездите-ка на побывку. У вас по графику – с понедельника. За восемь дней дома дурные мысли, если они у вас есть, выветрятся из головы. С командиром я уже согласовал. Он не возражает. Так что скажите строевому писарю, пусть выписывает вам отпускной.

      – Есть! – сказал Мартын. – Разрешите идти?

      – Идите.

      * * *

      И становится прошлое зыбким,

      И становится странным, увы,

      Что на судьбы влияли улыбка,

      Тихий голос, наклон головы.

      Небольшой латышский городок Эн отличался от других прибалтийских курортов наличием нудистского пляжа. Никакой вывески о характере пребывания на нем отдыхающих граждан, впрочем, не существовало, ограды – тоже. От соснового лесочка к воде сбегала через пляж узкая полоска кустов шиповника. То ли он был естественного происхождения, то ли кем-то заботливо высажен в незапамятные времена. Одуряющей силы запах колючих роз встречал каждого, кто приближался к освоенному нудистами участку пляжа. Вот уж где не к месту была бы фраза