Танец семи вуалей. Наталья Солнцева

Агафон собрал великое множество – редкие раритетные издания соседствовали в его библиотеке с обычными фолиантами, тонкими потрепанными брошюрками и написанными от руки трактатами на чужеземных языках. Глория учила в школе английский, как все, и в медицинском институте увлекалась латынью. Но для чтения рукописей этого не хватало. Она брала только книги на русском, однако одолела малую толику.

      От скуки Глория бродила из комнаты в комнату, пытаясь понять карлика посредством окружающих его при жизни вещей. Любое жилище, любой предмет обихода несет на себе отпечаток владельца, говорит о нем языком символов, источает его флюиды.

      В мастерской бывший хозяин держал разные предметы непонятного назначения. Глория не осмеливалась ни убрать какую-нибудь наводившую жуть штуковину вроде бронзового адского пса Цербера, ни добавить что-то по своему вкусу. Ей досталось наследство, которому она не могла найти применения.

      В завещании карлик отписал дом со всем его содержимым своему слуге Санте, однако предвидел, что приобретет его не кто иной, как Глория. Он оставил ей письмо, в котором объяснялся в любви…

      Глория спрятала это «послание с того света» и запретила себе прикасаться к нему и вспоминать о нем. Однако запрет почему-то действовал с точностью до наоборот. Ее мысли возвращались к письму Агафона чаще и чаще. Должно быть, она искала там ответы на свои невысказанные вопросы. Искала разгадку собственной души…

      Здесь, в мастерской, уродливый человечек с безобразным туловищем и лицом греческого бога испустил дух, держа за руку Глорию… и с последним дыханием передал ей свой непостижимый и ужасный дар.

      Она до сих пор сомневалась, произошло это на самом деле или она попала в ловушку воображения… поддалась магнетизму умирающего, который не только не ослабевал с течением времени, но, напротив, крепчал и усиливался. Глория оказалась в зоне притяжения карлика и не могла вырваться. А главное – уже не хотела.

      Однажды она сбежала отсюда, чтобы вернуться. И теперь этот странный дом, наполненный удивительными вещами, привнес в смысл ее существования острые и пряные ноты, без которых она не представляла себя.

      Карлик как будто присутствовал рядом, опекал ее, оберегал от просчетов и ошибок, наставлял и развлекал. То, что он умер, перестало пугать Глорию. Постепенно она привыкала к мысли, что унаследовала не только его слугу и жилище, но и род его занятий. Шаг за шагом она открывала в себе новые качества, необъяснимые с точки зрения логики, но близкие ей по духу.

      Ее посещали смутные видения, которые она не всегда умела правильно истолковать.

      Ее сны стали более осмысленными. То есть во сне Глория понимала, что это сон, который не менее реален, чем бодрствование.

      Она поймала себя на том, что беседует с пустотой. И неуловимая суть этих бесед составляла некий безмолвный источник информации, о котором она раньше не подозревала.

      На столе в мастерской стояла картина «Встреча Соломона и царицы Савской». В склоненной даме со лбом мадонны Глория пыталась разгадать собственную тайну. Агафон ни разу не обмолвился,