Упавшие зерна. Бегущие ландыши. Лев Горнунг

эти крепости и груды кирпичей,

      Бред генуэзских капитанов…

      Но звёзды падают в соленый мрак ночей

      И в жерло вымерших вулканов.

      Но киммерийским дням давно утерян счёт,

      И вот года покрылись пылью,

      И времени песок медлительный течёт

      Над героическою былью.

      И крепко я люблю – и этот скудный рай

      И аскетическую сушу.

      О, как воспитывать он может, мертвый край,

      Живую человечью душу.

      1928

* * *

      Без собеседника, зато*

      Лишь с одиночеством как с другом,

      И так, что творчество влито

      В пустую душу злым недугом,

      И нa зло праздному уму —

      Мы видим жизнь за смертным ложем

      И мыслим только потому,

      Что сердцем чувствовать не можем.

      1928

Ю.Н. ВЕРХОВСКОМУ*

      Из девяти – одной служа,

      На севере, в ночи, в порошу,

      Сквозь огнь войны и мятежа,

      Неся свою святую ношу,

      Еще с порога первых дней

      Приняв скупой судьбы подарки

      И плоть оставив, чтоб о ней

      Заботились слепые парки,

      И чуть разматывая нить,

      Но жизнь украв у лихолетья —

      Не сладко ль путнику вступить

      На грань пятидесятилетия?

      Приветлива, но не грустна

      Без полдня, без весны, без юга,

      Босая, ходит с ним одна

      Простоволосая подруга.

      И старый посох, верный друг,

      Взращен в лесах Гиперборея,

      Украсился цветами вдруг,

      И тем душистей, чем старее.

      Не с ними ль до конца идти,

      До дна испить святой отравы,

      Храня и в сумерках пути

      Высокий дар негромкой славы.

      1928

ЗАКАТ

      М. И. Тарковской*

      В голубой колодец дня

      Изошло огнем светило.

      Солнце, солнце, ты меня

      Тяжким зноем напоило.

      Спелым яблоком загар

      Охватил сухую кожу,

      Обмороком чёрных чар

      Чадный день склонился к ложу.

      Там, за лесом, в облака —

      В пышно-розовые грозди

      Ржавой памятью тоска

      Заколачивает гвозди.

      А пылающая твердь

      Все прозрачней от сгоранья —

      Разве это только смерть? —

      Это праздник умиранья!

      1928

* * *

      Арсению Тарковскому*

      Я задыхаюсь. Воздух раскалён.

      Глухой огонь охватывает тело,

      Гнетёт мой дух. Но углем тлеет он,

      Кипит водой, и мукам нет предела.

      И мысль кипит, и всё наедине

      В самом себе мятётся чёрный разум,

      И света ждёт, и бредит в тяжком сне,

      И сквозь себя прозревшим смотрит глазом.

      1929

РАСПЛАТА

      В те дни, когда одним пожаром

      Дышала огненная твердь,

      Мы счастья ждали, но недаром

      Взамен ему явилась смерть.

      И каждый вечер, страж суровый,

      Пути