Прощай, Гульсары! (сборник). Чингиз Айтматов

простыл. Только Актош взлаивал то там, то тут.

      – Эх ты, – сказал потом Аджимурат. – Упустил такую лису. Стоишь, даже рукой не шевельнешь.

      Султанмурат не знал, что и ответить. Брат был прав.

      – А зачем она тебе? – пробормотал он.

      – Как зачем? – И, не объяснив, что хотел сказать, махнул рукой.

      Потом они молча собирали накошенный хворост в общую кучу. Надо было еще немного покосить, чтобы сделать полные вязанки. И тут Аджимурат заговорил обиженно:

      – Зачем, зачем, говоришь! Отцу сшили бы лисью шапку, как у дяди Нургазы, а ты стоял!

      Султанмурат опешил: значит, вот о чем он думал, гоняясь за лисицей. И теперь пожалел, что не удалось поймать действительно такую красивую лисицу, и представил себе отца в пушистом теплом малахае, как у дяди Нургазы. Такая шапка очень пошла бы отцу. Мысли Сулманмурата прервались всхлипываниями Аджимурата. Братишка сидел на куче хвороста и горько плакал.

      – Ты что? Что с тобой? – подошел к нему Султанмурат.

      – Ничего, – ответил тот сквозь слезы.

      Султанмурат не стал особенно допытываться. Он сразу догадался, вспомнив, как недавно плакал Аджимурат, когда приезжал дядя Нургазы. Понял он, что мальчик расплакался с тоски по отцу. Лисица и лисий малахай были лишь напоминанием…

      Не знал Султанмурат, как помочь братишке. Он и сам загрустил. Проникаясь жалостью и состраданием к брату, он решил поделиться с ним самым сокровенным.

      – Ты не плачь, Аджике, – сказал он, присаживаясь возле. – Не плачь. Понимаешь, я хочу жениться, когда вернется отец.

      Аджимурат перестал плакать, удивленно уставился:

      – Жениться?

      – Да. Если ты мне поможешь в одном деле.

      – Какое дело? – сразу заинтересовался Аджимурат.

      – Только ты никому ни слова!

      – Никому! Никому не скажу!

      Теперь Султанмурат заколебался. Говорить или не говорить? Он молчал в растерянности. Аджимурат начал приставать:

      – Ну скажи, какое дело, скажи, Султан. Честное слово, никому ни слова.

      Султанмурат покрылся испариной и, не глядя в лицо брату, с трудом проговорил:

      – Надо передать одно письмо одной девушке. В школе.

      – А где письмо, какое письмо? – живо придвинулся к брату Аджимурат.

      – Потом я тебе покажу. Не здесь же письмо.

      – А где?

      – Где надо. Потом увидишь.

      – А кому, какой девушке?

      – Ты ее знаешь. Потом скажу.

      – Так скажи сразу!

      – Нет, потом.

      Аджимурат приставал. Он становился невыносимым. Тяжело вздохнув, Султанмурат вынужденно сказал, запинаясь:

      – Письмо надо… это… передать Мырзагуль.

      – Какой Мырзагуль? Та, что в вашем классе?

      – Да.

      – Ура! – заорал то ли от радости, то ли от озорства младший брат. – Я ее знаю, она такая, воображает, что очень красивая! С младшими классами не разговаривает.

      – А ты что кричишь? – рассердился старший.

      – Ладно,