Опыты. Мишель Монтень

отмстила афинянам. Хабрий, главнокомандующий афинским флотом, одержав верх над Поллисом, возглавлявшим морские силы спартанцев, в сражении у острова Наксоса упустил все преимущества этой бесспорной победы, столь существенной для афинян, только из опасения, как бы не подвергнуться столь же печальной участи, какая постигла его предшественников. И, чтобы не потерять в море несколько трупов своих убитых друзей, он позволил ускользнуть множеству живых и невредимых врагов, заставивших впоследствии дорогою ценою заплатить за этот нелепейший предрассудок.

      Quaeris quo iaceas post obitum loco?

      Quo non nata iacent[12].

      Другой поэт также наделяет бездыханное тело ощущением ничем не нарушаемого покоя:

      Neque sepulcrum, quo recipiatur, habeat portum corporis.

      Ubi, remissa humana vita, corpus requiescat a malis[13].

      Глава IV

      О том, что страсти души изливаются на воображаемые предметы, когда ей недостает настоящих

      Один из наших дворян, которого мучили жесточайшие припадки подагры, когда врачи убеждали его отказаться от употребления в пищу кушаний из соленого мяса, имел обыкновение остроумно отвечать, что в разгар мучений и болей ему хочется иметь под рукой что-нибудь, на чем он мог бы сорвать свою злость, и что, ругая и проклиная то колбасу, то бычий язык или окорок, он испытывает от этого облегчение. Но, право же, подобно тому, как мы ощущаем досаду, если, подняв для удара руку, не поражаем предмета, в который метили, и наши усилия растрачены зря, или, скажем, как для того, чтобы тот или иной пейзаж был приятен для взора, он не должен уходить до бесконечности вдаль, но нуждается на подобающем расстоянии в какой-нибудь границе, которая служила б ему опорою:

      Ventus ut amittit vires, nisi robore densae

      Occurrant silvae, spatio diffusus inani[14]

      так же, мне кажется, и душа, потрясенная и взволнованная, бесплодно погружается в самое себя, если не занять ее чем-то внешним; нужно беспрестанно доставлять ей предметы, которые могли бы стать целью ее стремлений, и направлять ее деятельность. Плутарх говорит по поводу тех, кто испытывает чрезмерно нежные чувства к собачкам и обезьянкам, что заложенная в нас потребность любить, не находя естественного выхода, создает, лишь бы не прозябать в праздности, привязанности вымышленные и вздорные². И мы видим, действительно, что душа, теснимая страстями, предпочитает обольщать себя вымыслом, создавая себе ложные и нелепые представления, в которые и сама порою не верит, чем оставаться в бездействии. Вот почему дикие звери, обезумев от ярости, набрасываются на оружие или на камень, которые ранили их, или, раздирая себя собственными зубами, пытаются выместить на себе мучающую их боль.

      Pannonis haud aliter post ictum saevior ursa,

      Cum iaculum parva Libys amentavit habena

      Se rotat in vulnus, telumque irata receptum

      Impetit, et secum fugientem circuit hastam[15].

      Каких только причин не придумываем мы для объяснения тех несчастий, которые с нами случаются! За что

12

Ты спрашиваешь, в каком месте будешь покоиться после смерти? Там, где покоятся еще не рожденные²⁷ (лат.).

13

Пусть не найдет он могилы, в которую был бы принят, пристанища для мертвого тела, где бы, когда жизнь человека кончилась, тело могло отдохнуть от невзгод²⁸ (лат.).

14

И как ветер, рассеявшись в пустынном пространстве, теряет силу, если густые леса не встанут перед ним преградой¹ (лат.).

15

Так паннонская медведица, рассвирепев от удара копьем, которое метнул в нее с помощью короткого ремня ливиец, изгибается к ране, в ярости стремится достать вонзившийся наконечник и мечется вокруг древка, убегавшего вместе с нею³ (лат.).