Опыты. Мишель Монтень

как бы разделенными на пальцы. Она тоже не позволяла садиться на себя и управлять собой никому, кроме Цезаря, который после ее смерти посвятил богине Венере ее изображение.

      Я неохотно слезаю с лошади, раз уж на нее сел, так как, здоров я или болен, лучше всего чувствую себя верхом. Платон советует ездить верхом для здоровья, Плиний тоже считает верховую езду очень полезной для желудка и для суставов⁶. Вернемся же к тому, о чем мы говорили. У Ксенофонта читаем, что закон запрещал путешествовать пешком человеку, имеющему лошадь⁷. Трог и Юстин утверждают, что парфяне имели обыкновение не только воевать верхом на конях⁸, но также вершить в этом положении все свои общественные и частные дела – торговать, вести переговоры, беседовать и прогуливаться – и что главное различие между свободными и рабами у них состояло в том, что одни ездили верхом, а другие ходили; установление это было введено царем Киром.

      В истории Рима мы находим много примеров (Светоний отмечает это в особенности о Цезаре)⁹, когда полководцы приказывали своим конникам спешиться в наиболее опасные моменты боя, чтобы лишить их какой бы то ни было надежды на бегство, а также и для того, чтобы использовать все преимущества пешего боя: quo haud dubie superat Romanus[293], – говорит Тит Ливий.

      Для того чтобы предотвратить восстания среди вновь покоренных народов, римляне прежде всего забирали у них оружие и лошадей: потому-то так часто и читаем мы у Цезаря: ama proferri, iumenta produci, obsides dari iubet[294]. В наше время турецкий султан не позволяет никому из своих подданных христианского или еврейского исповедания иметь собственных лощадей.

      Предки наши, особенно в войне с англичанами, во всех знаменитых битвах и прославленных в истории сражениях большей частью бились пешими, ибо опасались вверять такие ценные вещи, как жизнь и честь, чему-либо иному, кроме своей собственной силы и крепости своего мужества и своих членов. Что бы ни говорил Хрисанф у Ксенофонта¹², вы всегда связываете и доблесть свою и судьбу с судьбою и доблестью вашего коня; его ранение или смерть влекут за собой и вашу гибель, его испуг или его ярость делают вас трусом или храбрецом; если он плохо слушается узды или шпор, вам приходится отвечать за это своей честью. По этой причине я не считаю странным, что битвы, которые ведутся в пешем строю, более упорны и яростны, нежели конные:

      cedebant pariter, pariterque ruebant

      Victores victique, neque his fuga nota neque illis[295].

      В те времена победы в битвах давались с большим трудом, чем теперь, когда все сводится к натиску и бегству: primus clamor atque impetus rem decernit[296]. И разумеется, дело столь важное и в нашем обществе подверженное стольким случайностям, должно находиться всецело в нашей власти. Точно так же советовал бы я выбирать оружие, действующее на наиболее коротком расстоянии, такое, которым мы владеем всего увереннее. Очевидно же, что для нас шпага, которую мы держим в руке, гораздо надежнее, чем пуля, вылетающая

293

…в котором, без сомнения, римляне были сильнее¹⁰ (лат.).

294

Приказывает выдать оружие, предоставить лошадей, дать заложников¹¹ (лат.).

295

…отступали и снова устремлялись вперед и победители и побежденные, и тем и другим было неведомо бегство¹³ (лат.).

296

Первый натиск и первые крики решают дело¹⁴ (лат.).