Разбитое сердце Матильды Кшесинской. Елена Арсеньева

и снова подкрадываться за палочкой. Лучше всего было играть в сумерках, когда разглядеть крадущегося было трудно, «хранитель» ошибался в имени, и игра длилась дольше.

      Начали считаться:

      На златом крыльце сидели

      Царь, царевич,

      Король, королевич,

      Сапожник, портной.

      Кто ты будешь такой?

      Выходи поскорей,

      Не задерживай

      Добрых и честных людей.

      Не задумывайся!

      Первым «хранителем» выпало быть Мале. У нее был зоркий глаз, и поэтому она сразу разглядела долговязую Алису, безуспешно старавшуюся съежиться за георгинами.

      Англичанка, услышав свое имя, надулась и ушла в дом, уверенная, что ей помешали играть нарочно. Макферсон кинулся следом. Остальным стало неловко, кое-как уговорили обидчивую мисс Алису выйти к ужину… Но она по-прежнему строила оскорбленную мину.

      –  Боже, где он ее только откопал! – прошептала Юлия, проходя мимо сестры. – Теперь бедняга всю жизнь будет мучиться. Еще не раз вспомнит светлые денечки в Красницах!

      Маля едва сдержала смех.

      Наконец настал вечер.

      Лишь стемнело, как вокруг дома зажгли иллюминацию, которую Феликс Иванович ловко приготовил из простых сальных плошек. А затем устроили великолепный фейерверк, заранее приготовленный им же. Старший Кшесинский с детства этим увлекался и считался замечательным «фейерверкмейстером».

      Полюбоваться фейерверком приходили и дачники, и жители ближних деревень. Отовсюду раздавались восторженные крики.

      –  Фейерверк – это очень опасно, – сказала мисс Алиса, поджав губы и снова надев пенсне. – Если искра упадет на сухую траву, может вспыхнуть пожар.

      Ей никто не ответил, даже из вежливости. Все с упоением смотрели в небо, где шутихи рисовали разноцветные узоры.

      Вдруг раздался конский топот. Это из соседнего имения прискакала целая кавалькада гостей с факелами. От приветственных криков звенело в ушах.

      Мисс Алиса со страдальческим видом прижала ладони ко лбу.

      –  Ах, у меня разболелась голова! Нельзя ли потише!

      И, обернувшись к Макферсону, что-то быстро проговорила. Конечно, Маля понимала английский куда хуже, чем французский, на котором говорила с детства, как и все в семье, но ей показалось, что прозвучали слова «family of barbarians», а потом: «It’s a pity that it’s impossible to leave now!» Итак, она считала их семейством варваров и жалела, что нельзя уехать прямо сейчас!

      Макферсон промолчал. Неужели он тоже так думал?! Ну погодите же…

      Маля мстительно прищурилась.

      –  Что так грозно мечут искры дьявольские очи? – пропела Юлия из модной оперетки и добавила шепотом: – Неужели кому-то не поздоровится?

      Маля только слегка улыбнулась, но эта улыбка не обещала ничего хорошего.

      Наконец настало время вкусного и обильного ужина с обязательным шведским горячим пуншем, который тоже готовил Феликс Иванович по ему одному известному рецепту. Все пришли