Адский огонь. Нора Робертс

хотел взглянуть. Вы видели… Вы смогли найти, где начался пожар?

      – Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. А это кто? – спросил Мингер, улыбнувшись Рине.

      – Моя дочь Катарина. Извините, вы представились, но я…

      – Мингер, инспектор Джон Мингер. Вы говорили, что одна из ваших дочерей видела, как начался пожар, и разбудила вас.

      – Это я! – пискнула Рина. – Я первая увидела.

      Она знала, что хвастовство – это грех, но про себя понадеялась, что это простительный грех.

      – Что ж, вот об этом и поговорим. – Мингер бросил взгляд на полицейский автомобиль, подкативший к тротуару. – Можете подождать минутку? – Не дожидаясь ответа, он подошел к машине и о чем-то негромко переговорил с полисменом. – Мы можем где-нибудь переговорить, где нам будет удобно? – спросил он, вернувшись.

      – Мы живем в двух шагах.

      – Отлично. Еще минутку.

      Он подошел к другой машине и снял с себя, как поняла Рина, защитный комбинезон. Под ним обнаружилась обычная одежда. Комбинезон и каску он спрятал в багажник вместе с ящичком с инструментами, запер багажник и кивнул полисмену.

      – Что там у вас? – спросила Рина. – В ящике?

      – Разные вещи. Я тебе как-нибудь покажу, если хочешь. Мистер Хейл, можно вас на секунду? Ты не могла бы подождать нас здесь, Катарина?

      И опять он не стал дожидаться ответа, просто отошел на несколько шагов.

      – Если вы хоть что-то можете мне сказать… – начал Гиб.

      – Сейчас мы к этому подойдем. – Мингер вытащил пачку сигарет и зажигалку. Сделав первую затяжку, он убрал зажигалку обратно в карман. – Мне надо поговорить с вашей дочерью. Вы, конечно, захотите подсказать ей, восполнить за нее пробелы. Будет лучше, если вы от этого воздержитесь. Если вы позволите нам все обговорить вдвоем…

      – Да, конечно. Рина у меня глазастая.

      – Вот и хорошо. – Мингер вернулся к Рине. Глаза у нее были не карие, а скорее янтарные, и, хотя под глазами залегли черные круги, ее взгляд казался ясным и острым. – Ты увидела пожар из окна своей спальни? – спросил он, пока они двинулись к дому.

      – Нет, с крыльца. Я сидела на крыльце своего дома.

      – А не поздновато ли? Разве тебе не пора было спать в такой час?

      Рина задумалась, как бы так ответить, чтобы не лгать и в то же время избежать деликатных подробностей.

      – Было жарко, и я проснулась, мне было нехорошо. Я взяла в кухне имбирной шипучки и вышла попить на крыльцо.

      – Хорошо. Может, покажешь мне, где ты сидела, когда увидела огонь?

      Рина бегом бросилась вперед и послушно села на белые мраморные ступени, насколько ей помнилось, в том самом месте, где сидела раньше. Пока мужчины подходили, она устремила взгляд на пиццерию.

      – Тут было прохладнее, чем наверху, в моей комнате. Жар кверху поднимается. Мы это в школе проходили.

      – Все верно. Итак, – Мингер сел рядом с ней и тоже взглянул на пиццерию, – ты сидела здесь со своей имбирной шипучкой и увидела огонь.

      – Я