Книга и братство. Айрис Мердок

Ахилл, словно испуганных оленей, перебил пленных троянцев у погребального костра своего друга, а потом – как Телемак повесил служанок, деливших ложе с женихами, к этому времени уже погибшими от руки его отца, и они «повисли голова с головой» на канате и их ноги дергались в смертельной агонии. Затем он подумал о том, что Патрокл всегда был добр с плененными женщинами. И снова он вспомнил о плачущих конях, чьи дивные гривы свешивались в грязь поля битвы. Все эти мысли пронеслись у него в голове в секунду, может, две. Далее на ум ему пришел Синклер Кертленд.

      Левквист, чьи мысли какими-то иными загадочными путями тоже обратились к Синклеру, спросил:

      – И многоуважаемая Роуз здесь?

      – Да, пришла со мной.

      – Мне показалось, что я видел ее, когда шел сюда. До чего же она по-прежнему похожа на того мальчика.

      – Вы правы.

      Левквист, обладавший удивительной памятью, вернулся на несколько поколений своих учеников назад и сказал:

      – Рад, что ваша маленькая группка продолжает сохранять отношения, подобная дружба, завязавшаяся в молодости, – великая вещь. Ты, Райдерхуд, Топгласс, Кэмбес, Филд и… Да, Топгласс и Кэмбес женились, не так ли?.. – Левквист не одобрял брака. – А бедняга Филд – что-то вроде монаха. Да, дружба, дружба – вот чего не понимают в нынешние времена, просто перестали понимать, что это такое. Ну а в колледже – знаешь, что теперь у нас учатся женщины?

      – Знаю! Но вы не обязаны преподавать им!

      – Слава богу, не обязан. Но обстановка уже не та – не могу сказать, насколько это пагубно сказывается на всем.

      – Представляю, – поддакнул Джерард. Он чувствовал то же самое.

      – Нет, молодые люди теперь не дружат. Они легкомысленны. Думают только о том, как бы затащить девушку в постель. По ночам, вместе того, чтобы обсуждать серьезные вопросы и спорить с друзьями, они барахтаются в постели с девчонками. Это… возмутительно.

      В воображении Джерарда тоже возникла ужасающая картина упадка, краха прежних ценностей. Хотелось посмеяться над негодованием Левквиста, но, увы, он разделял его.

      – Что ты думаешь обо всем этом, Херншоу, о нашей несчастной планете? Уцелеет ли она? Сомневаюсь. Кем ты стал, стоиком в конце концов? Nil admirari[13], да?

      – Нет, – ответил Джерард. – Я не стоик. Вы обвинили меня в отсутствии честолюбия. Я слишком честолюбив, чтобы просто быть стоиком.

      – Ты имеешь в виду нравственное честолюбие?

      – Пожалуй… да.

      – Ты испорчен христианством, – сказал Левквист. – То, что ты принимаешь за платонизм, есть старая мягкосердечная мазохистская христианская иллюзия. Святой Августин опошлил твоего Платона. В тебе нет жесткой основы. Райдерхуд, которого ты презираешь…

      – Я не презираю.

      – Райдерхуд тверже тебя, тверже. Твое «нравственное честолюбие», или как там ты называешь свой эгоистический оптимизм, – это просто старая ложь христианского спасения: можно, мол, избавиться от себя прежнего и стать достойным человеком, просто

13

Ничему не удивляться (лат.). (Гораций. Послания.)