Браконьеры. Василий Головачев

решив возродить деревню и попробовать жить в согласии с природой.

      После этого в деревню переехали ещё две семьи, и она превратилась в полноправное поселение, связанное с посёлком Синдор узкоколейкой и просёлочной дорогой вдоль неё. То, что узкоколейку когда-то использовали в основном для перевозок заключённых местного лагеря «Глубинка», никого не пугало. Здесь привыкли к тому, что на лесоповале и в охотхозяйствах работали зэки.

      Пахомыч и раньше, в молодости, пешком обходил все окрестности Синдора, легко добирался даже до реликтового Синдорского озера, а уж окрестности озера Глухого, вплоть до дороги на Ухту и дальше, изучил как свои пять пальцев.

      Выйдя затемно с котомкой за плечами и ведёрным лукошком в руке, он обошёл болотце за погостом и потопал на юго-запад, к озеру.

      Синдором оно стало в советские времена, а до того звалось, по одной версии – Сенгтором, что на языке манси означало «Туманное озеро», по другой – оно было Синдором и раньше, а переводилось это слово с языка коми как «возле глаза». В озеро впадало пять притоков, и параллельно одному из них – небольшой речки Угьюм Пахомыч и направился в лес, мало чем отличимый от сибирской тайги.

      Здесь росли ель, сосна, берёза, ольха заплела все топкие болотистые берега ручьёв, встречались и пихта, и лиственница, и кедр. В некоторые урманы даже соваться было нельзя, настолько густо они были забиты кустарником и упавшими деревьями. С конца восьмидесятых годов прошлого века лесников разогнали, леса перестали чистить, и они в конце концов заросли, превратились в непроходимые буреломы.

      О Пахомыче, как о леснике со стажем, вспомнили всего два года назад, после очередных выборов президента. Центральная власть наконец озаботилась положением дел в лесной отрасли, вспомнила о воссоздании охотоведческих хозяйств, да и с постоянными пожарами надо было как-то бороться, и старику предложили возглавить Синдорское лесохозяйство.

      Однако от должности начальника он отказался, а лесником поработать согласился, и ему доверили контроль Синдорского заказника, начинавшегося к югу от его родной деревни.

      За два года он обошёл все окрестные леса, обозначил более сотни завалов и валежников, которые надо было расчистить, пересчитал медвежьи берлоги и лосиные тропы, волчьи схроны и ареалы обитания прочих лесных жителей и, конечно же, обошёл все грибные места, которые показывал ему ещё лет семьдесят назад его отец Пахом Кузьмич.

      Работы хватало не только ему. В лесхозе работали три лесника, намного моложе, но и для них задача очистки лесов от мусора и завалов была неподъёмной. К тому же в этом году почти пятьдесят процентов ельника оказалось заражено короедом, что требовало внимания и средств для борьбы с жучком. А кроме того, чуть ли не сорок процентов лиственного лесного фонда составляли перезревшие деревья, которые тоже надо было валить, пилить и вывозить. Администрация края дала на это лесникам сроку пять лет, но справятся ли они, почти не снабжаемые необходимой техникой и химией, Пахомыч не знал. По его подсчётам с его подшефной территории только в этом году