Уроки зависти. Анна Берсенева

все этим интересуются. Я правильно понял?

      – Может быть, – пожала плечами Люба. – Но вам-то что? Пусть считают что хотят.

      – Но мне просто не хотелось отвлекать на себя внимание во время свадьбы и вызывать… как это? Недоразумение?

      Люба быстро лизнула свою ладонь. В самом деле вода. Надо же, какой деликатный гражданин.

      – Никакого недоразумения, – успокоила его она. – И недоумения тоже никакого. Не берите в голову.

      – Что это значит? – с интересом спросил он. – Не надо наливать в голову водку?

      Любе стало смешно, и она улыбнулась. Очень уж он был трогательный с этим живым интересом ко всякой ерунде и с открытой доброжелательностью во взгляде.

      – Это значит, что не надо обращать ни на кого внимания, – объяснила она.

      – Меня зовут Бернхард Менцель, – сказал он.

      Люба не поняла, что здесь имя, а что фамилия. Или, может, у него два имени? У иностранцев вроде бы принято. Но уточнять она не стала. Не все ли равно?

      Поневоле пришлось представиться и самой.

      – Меня – Люба Маланина, – сказала она.

      – Люба – это означает любовь? – спросил он.

      – Ничего это не означает, – отрезала Люба.

      – А мне сказали, что есть русское имя, которое означает любовь.

      – Есть такое имя, – вздохнула Люба. – Только… Ну, неважно. Любовь так любовь.

      Не разъяснять же ему про Жаннетту с двумя «н» и двумя «т». Проще согласиться.

      – Вы подруга жениха или невесты? – уточнил Бернхард Менцель.

      Для него в отличие от Любы имели значение, похоже, все подробности без разбора.

      – Жениха, – буркнула Люба.

      – А я коллега господина Кузнецова. Не жениха, а его отца. Получилось какое-то недоразумение с моим отелем, и Илья пригласил меня жить сегодня у него и, может быть, завтра тоже. И поэтому я попал на свадьбу его сына.

      Это было вполне в кузнецовском духе, зазвать к себе жить человека, проблемы которого лично к тебе не имеют никакого отношения, да еще зазвать в самый неподходящий момент, когда в доме и так все вверх дном.

      – Я постараюсь найти для вас водку, – сказал Бернхард Менцель.

      – Не надо, – вздохнула Люба.

      – Но ведь вы хотели ее выпить.

      – Не очень хотела. Так. Дурость накатила. Подумала, пока домой дойду, как раз опьянею и сразу засну.

      – Вы живете рядом? – в очередной раз уточнил он. – И уже идете домой?

      Вообще-то Люба терпеть не могла занудства, особенно в мужчинах. Но то, что звучало в голосе этого Бернхарда Менцеля, занудством почему-то не казалось, хотя вроде бы именно им и было. Наверное, все дело было в открытой доброжелательности, с которой он смотрел на нее и которую она заметила в нем сразу, как главное, что можно было в нем заметить.

      – Да, – кивнула она.

      – Вы разрешите мне вас проводить?

      В его голосе и взгляде при этом вопросе мелькнула робость.

      – Зачем? – удивилась Люба. – Я не заблужусь.

      – Я слышал, в Москве опасно на улицах.

      Люба